Сейчас он улыбался, стоя в одиночестве среди толпы; ямочка на щеке, прямые брови вразлет, красивая линия скул… и нездоровые тени под глазами.
Нет, так не пойдет.
Джун досчитала до трех, собираясь с духом, подошла к нему и успокаивающе обняла за талию, устроившись у него под боком. Он удивленно вскинул бровь, уголок губ дрогнул; в сером взгляде – печать уважения. Тони склонился к ней и прошептал:
– Неужто ты осмелилась заявить на меня права?
– Чего ни сделаешь, чтобы создать конкуренцию маленькому Фрэнку за внимание, – шутливо ответила Джун, игнорируя бешеный стук сердца, и Тони с серьезным видом поддержал авантюру:
– Тогда повысим градус борьбы. – Он крепче обнял ее одной рукой, а вторую запустил ей в волосы, накрывая ее губы своими в неспешном, невероятно нежном поцелуе. У Джун от неожиданности ноги подкосились.
В комнате повисла немая тишина. Только маленький Фрэнк, почувствовав конкурентов, внезапно проснулся и захныкал, а Уитни ошарашенно произнесла:
– Обалдеть. Я так и знала.
– Ты не говорила, что вы с Тони встречаетесь. – В голосе Фрейи проскользнуло осуждение.
Они стояли на улице, со стороны парадного входа, наблюдая, как приближается машина такси, сияя фарами.
Джун плотнее укуталась в любимый шарф кофейного цвета, который набросила на плечи, и опустила взгляд.
– У нас с ним долгая история… Ты извини, пожалуйста. Тони тебе нравится, и…
– Зачем ты оправдываешься? – поразилась Фрейя. – Это твоя жизнь, ты можешь делать все, что угодно. И – нет, он мне не нравится. Мы просто общаемся. Полезное знакомство.
У Джун камень с души упал. Очень не хотелось обидеть Фрейю. Она вызывала доверие, было в ней что-то цепляющее: спокойная проницательность, особый стиль. И эта печать тоски во взгляде, которая объединяла.
– Ты скучаешь по родителям, наверное, – с пониманием сказала Джун.
– Я как раз собираюсь утренним рейсом в Лондон. Папа дождаться не может, чтобы обсудить последние политические новости. Вернусь в среду.
– Счастливого полета.
– Спасибо, – тепло улыбнулась та, наблюдая, как водитель такси открывает для нее дверь. Фрейя уже сделала шаг, чтобы уйти, но в порыве нахлынувших эмоций Джун удержала ее за руку:
– Подожди. Можно спросить у тебя совета?
– Конечно.
– Ты бы стала искать человека, которого никогда в жизни не видела, если бы боялась встречи?
Вопрос удивил Фрейю, в ее серо-голубом взгляде молниеносно сменялись варианты… Джун вдруг подумала, что в отличие от Роджера Синклера, юная мисс Синклер обязательно понравилась бы Фрэнку.
– Нет, – в итоге ответила та и, словно перекатывая на языке это слово, повторила: – Нет, не стала бы. Вдруг тот человек не хочет, чтобы его нашли? Должна же быть причина, почему он не нашел тебя.
Об этом Джун не задумывалась… А что, если сводный брат не хочет ее видеть? Другая семья даже на похороны не приехала когда-то, когда Ллойда Эвери проводили в последний путь.
Но, как оно часто случалось в жизни Джун, чужая неприязнь, даже надуманная, прибавила ей упрямства и решительности. Она посмотрела вслед удаляющейся машине и ощутила, как сомнения внутри медленно, но верно проигрывают любопытству. Действительно, а почему брат не искал ее? Не знал о ней или специально избегал? Презирал, ненавидел?
Хммм.
Все-таки очень важно в нужный момент задать правильный вопрос правильному человеку. Как говорил Фрэнк: если в чем-то сомневаешься – спроси у того, кто ни капли не сомневается, а потом сделай наоборот.
Так что спасибо, Фрейя. Помогла определиться малышке Бэмби.
Глава 16
Воскресенье, 4 декабря. Свидание №30
Тони
Если не знаешь, куда запропастилась Джун, ищи у Речных садов. Она всегда туда сбегала. Целое состояние потопила в колодце желаний когда-то, сразу после переезда из Штатов. Видимо, ей было проще поверить в себя, если за исполнение брались высшие силы.
Все выходные Джун была задумчивая, рассеянная. Что-то не давало ей покоя, и Тони был абсолютно уверен, что она, как обычно, ушла в оккультизм.
– Уважаемые ангелы… – услышал он мелодичный голос и, прочистив горло, серьезным тоном произнес:
– Внимательно слушаю тебя, Бэмби-Джун.
Она резко повернулась, и ее бежевое пальто мазнуло по камням колодца, пачкаясь.
– То-О-ни! Напугал.
Рядом шумела река, подмерзшая местами за ночь; погода была безветренная, сонная. Солнце хоть и не грело, но заставляло Джун щуриться, и она выглядела безумно мило. Тони порылся в кармане расстегнутой дутой куртки и нашел 50 пенсов.
– Что загадала? – спросил он, бросая монету в темную воду.
– Много всего. Четыре монеты уже бросила… А ты?
Он мягко улыбнулся:
– Ничего. Попросил уважаемых ангелов взять отпуск и расслабиться.
– Почему?
– У меня все есть.
Она смутилась и принялась суетиться: достала бальзам из широкого кармана пальто, накрасила губы, которые сразу захотелось поцеловать, заправила волосы за ухо, в котором блеснул знакомый кельтский крест.
Будто сбегая от его прямого, кристально ясного ответа, Джун приподняла шарф шоколадного оттенка, втягивая голову в плечи, и крест тут же запутался в крупной вязке. Тони осторожно протянул руку, освобождая сережку. Он до сих пор старался не делать резких движений без предупреждения, потому что Джун вздрагивала.
Он заглянул в теплые болотные глаза, и сердце привычно защемило от сентиментальности. Потянуло на романтику.
– Слушай, Бэмби, а что для тебя любовь?
Ей срочно понадобилось рассмотреть большую пуговицу на его сером кардигане под курткой.
– Ну-у… не знаю. – Она задумалась на пару секунд. – Гм. Когда-то любовь была для меня наградой за ожидание. Мучительное, выворачивающее душу наизнанку ожидание чуда казалось мне нормой жизни.
– А если чуда не происходило?
– Значит, я недостаточно старалась.
– Вау. – Тони взял Джун за руку, в котором все еще была зажата монета, и поцеловал костяшки по очереди. – Ну ты даешь.
Она усмехнулась.
– Да уж, тяжела доля дементоров, таскающих внутри себя кучу вирусных шаблонов и токсичных идеалов.
– Отец был для тебя идеалом?
– Да.
– А я?
– А ты меня бесил. – Она рассмеялась, обняв его за талию, и Тони машинально погладил ее по голове, путая пальцы в мягких кудрях. – Как же ты меня бесил.
– Чем?
