Как это устроить, Джун не представляла. Тони вряд ли позволит ей участвовать в ритуале летом.
Выйдя из часовни, семейство Андерсонов, включая тетю Летти, ее мужа и Уитни, отправилось в Иден-Парк: нотариус собирался зачитать завещание Фрэнка… А Джун думала о магнолиях и о том, что опекун обещал оставить прощальное письмо. Обещал, что его голос будет звучать в сердце Джун всегда через его последнее послание. Большего она и не просила. Фрэнк подарил ей целый мир, шанс жить так, как хочется. У нее успешно, неспешно протекал третий год в университете Эдинбурга, в Королевском ветеринарном колледже. Она жила с подругой в уютной квартире на юге столицы, неподалеку от кампуса. Мечты потихоньку сбывались. Пусть и омраченные Тем Самым Днем, который случился два с половиной года назад.
С Тони она пересекалась только в праздничные дни, а в обычные через Уитни договаривалась с ним о визитах к Фрэнку, чтобы не приехать в один день и не столкнуться.
Летом Тони станет бакалавром и посвятит себя семейному бизнесу, продолжит дело отца, развивая сеть инвестиционных и венчурных фондов в Anderson&Son.
Их пути разойдутся окончательно.
Разойдутся навсегда…
Джун страшно скучала по Иден-Парку, но понимала, что никогда не сможет туда вернуться. Это место теперь принадлежит Тони. И никогда не принадлежало ей, как она ни пыталась стать нужной, своей.
Оставалось доучиться, получить диплом и устроиться на работу. Здесь, в Эдинбурге. О возвращении в Штаты речи не шло. Джун не могла. Не хотела. Она вросла корнями в землю, по которой ходил Фрэнк. Из любимого города ее была не способна выгнать даже ненависть Тони. Даже ее собственный страх перед ним.
Джун не питала иллюзий на его счет: они никогда не станут друзьями, семьей.
Да, Фрэнк сказал бы, что все можно исправить.
Но Фрэнка больше нет. И этого точно не исправить.
***
В столовой главного особняка Иден-Парка было непривычно пусто, несмотря на то что здесь собралось семь человек.
Джун сидела напротив Тони, игнорируя холодный взгляд, который – она чувствовала – распиливал ее пополам. По старой привычке.
Вспомнилось их самое первое утро здесь, когда она пыталась казаться подкованной в экономике…
Джун печально улыбнулась про себя.
– А почему мы в столовой? – поинтересовалась тетя Летти.
– Фрэнк оставил подробную инструкцию. Он просил, чтобы вы могли выпить чаю.
Летти всхлипнула, и Уитни тут же потянулась к ней рукой, чтобы приободрить. Джун сглотнула ком слез и уставилась на свои сцепленные в замок пальцы. Пусть бы ей отдали письмо Фрэнка и позволили уйти из этого места, которому она отдала свое сердце, закопав в Изумрудном саду рядом с магнолией Иден. Каждая минута оставляла болезненную отметину внутри, как напоминание о том, что Джун должна исчезнуть отсюда навсегда.
Однако семейный нотариус был здесь не единственным официальным представителем Фрэнка. Вторым оказался мистер Кларксон, психолог.
– Кхм… Кларксон, а вы почему здесь? – раздался сухой вопрос Тони.
– Фрэнк пригласил, – так же бесстрастно ответит тот.
Молчание продолжилось. Нотариус тянул время по неизвестной причине.
– Мы еще кого-то ждем? – устало вздохнул Тони, и даже смотреть на него было не обязательно, чтобы представить, как он забрасывает руки за голову и отклоняется на спинку кресла, закрывая глаза.
– Мы ждем точного часа. Фрэнк просил прочитать его послание в 17:30, чтобы в 18:00 Генри мог подать ужин.
– А он не подумал, что у нас не будет аппетита в такую печальную минуту? – с укором отозвалась тетя Летти.
– О, поверьте, дорогая, вполне возможно, что аппетит появится, – загадочно ответил нотариус; посмотрел на круглые карманные часы и вскинул кустистые темные брови: – Ну, вот и время…
Он достал из портфеля документы и, нахлобучив огромные очки на нос, зачитал:
– Послание Фрэнклина Томаса Андерсона.
Последовала многозначительная пауза.
– Знаю-знаю, любимые мои люди. Вы надеялись услышать о том, кому и что я оставил. Но не торопитесь. Завещание будет зачитано только при одном условии…
В горле расширилось облако волнения, и Джун обхватила пальцами чашку с теплым чаем. Тони сделал то же самое. Она краем глаза заметила, как он поднес чашку ко рту.
– …и условие таково. Джун и Тони, вы должны приложить максимум усилий и помириться.
Тони подавился чаем и закашлял, и Генри, который стоял рядом, подошел и похлопал его по спине.
– Что?! – сипло возмутился Тони, и Джун молча вторила вопросу. Она, в ужасе гипнотизируя белую скатерть, начала медленно пить чай крошечными глотками, чтобы заняться хоть чем-нибудь и не поддаться панике.
А нотариус продолжил:
– …для этого я даю вам пятьдесят дней…
Джун поперхнулась, издав дикий звук подбитой птицы, и дядя Колин, муж Летти, хлопнул ее по спине.
– Что-о?! – надрывно переспросила она и впервые за долгое время посмотрела прямо в серые глаза Тони, которые буравили обвинительно, будто она была виновата во всех грехах человечества.
– …вы должны встречаться каждый день и проводить вместе не менее двух часов. А раз в неделю совершать сие действо под надзором мистера Кларксона, который по итогу даст свое заключение. Я составил расписание, чтобы снять с вас лишние хлопоты.
Нотариус протянул распечатки – по одной в каждой руке – и Джун с Тони их взяли, как роботы.
Младший Андерсон бегло прочел первую страницу и тихо выругался.
– Кларксон, любезный! А почему бы вам не дать заключение сейчас? – надрывным тоном предложил он и махнул в сторону Джун: – Мы же с ней лучшие друзья! Правда, Бэмби?!?!
– Мгм, – кивнула она, но психолог лишь поморщился.
– О боже, – пробормотала тетя Летти обреченно. – Мы никогда не узнаем, что было в завещании Фрэнка.
За столом повисла немая тишина, только Уитни барабанила туфлей по мраморному полу.
– Пятьдесят дней, – повторила она задумчиво и достала айфон. – Сегодня четвертое ноября, а значит… срок истечет… в Сочельник! – Она вскинула голову, заправляя за ухо длинную прядь рыжевато-блондинистых волос, и ахнула. – Нет, ну вы представляете?! Какое совпадение!
У Джун от эмоционального напряжения губы онемели, и она начала их кусать.
– А письмо… он оставил мне письмо? – убирая руки под стол, с надеждой напомнила она, но нотариус лишь покачал лысой головой:
– Фрэнк всем оставил письма, но никто их не получит, если вы с Тони не исполните его последнюю просьбу. В Сочельник мы снова соберемся здесь, чтобы выслушать вердикт мистера Кларксона.
– Такое чувство, что Фрэнк специально подстроил это. Чтобы мы вместе отметили Рождество, – прокомментировала оптимистичная Уитни.
