Психолог осуждающе покачал головой, поправил уголок красного платка в верхнем кармашке клетчатого пиджака, но так ничего и не сказал, кроме: «Кхм». Он выхватил дольку лимона из чужого стакана, который забыли на столике, и натирая руки, отправился к мистеру Уиллоби.
– Что ж. Мы сделали всё, что смогли, – вздохнул Тони. Он чмокнул Джун в нос и вернулся к обязанностям хозяина, а она следующие пару часов только и восклицала: о боже, Холли! Мистер Беккет, миссис Беккет!
А потом:
– Кайден, неужели ты не работаешь сегодня?!
– Сам удивился.
– Давай познакомлю тебя с Холли, поможешь ей дом из имбирного печенья украсить помадкой и сахарной пудрой.
Чейз уснул, уставший после перелета: он из Аргентины вернулся – поэтому Холли сражалась с имбирным домиком одна.
– Холли… Беккет? – оживился Кай. – Показывай, куда идти.
В доме и в саду играла музыка, гости продолжали прибывать, и Джун уже охрипла от восклицаний к тому моменту, когда увидела в холле Фрейю.
– Я думала, ты в Лондоне отмечаешь, с мамой!
– Она приехала ко мне. Вон она, прическу у зеркала поправляет. Тони нас пригласил.
Сердце трепыхнулось.
Джун ожидала увидеть эффектную диву, вроде Бейонсе, но Ванда оказалась невысокой, худощавой, на первый взгляд обычной русоволосой женщиной. Однако ее глаза… у нее были чудесные, ясные голубые глаза, в которых эмоции читались легко. Она произнесла в волнении:
– Здравствуй, Джун, – и добавила тихо: – Как же ты на него похожа… Он столько рассказывал о тебе. Кажется, я с тобой давно знакома.
Джун протянула гостье обе руки, и та пожала их. Они замолчали, разделяя печаль по утраченной любви, у Ванды – к мужчине, у Джун – к отцу.
– Прости меня, пожалуйста, – сдавленно сказала миссис Синклер. – Я не хотела, чтобы всё так закончилось.
Джун мимолетно улыбнулась, возражая:
– Ну что вы, какое закончилось? Всё только начинается.
Чтобы отвлечь гостью от скорби по прошлому, Джун отправила ее на помощь взмыленному Генри, который занимался подготовкой небесных инсталляций. Небо было затянуто тучами, но световые дроны напомнят о том, что звезды всегда там, над нашими головами, стоит лишь остановиться на мгновение и посмотреть наверх.
До собрания с поверенным оставалось минут десять, когда на первый этаж спустился Крис, с влажными непричесанными волосами, в спортивном костюме Тони.
Паркер с четверга находился в доме и в основном спал.
– Привет, – с обычной улыбкой на бледном лице поздоровался он и пояснил: – Поеду домой, переоденусь. У Тони нет моего размера смокинга. И кстати. Спасибо, что вернула запонки.
У Джун щеки вспыхнули от стыда, она загорелась от ступней до макушки, и вальяжно уперев одну руку в бок, второй махнула:
– Ерунда! Не стоит благодарности.
– Расслабься, я знаю, что ты их не брала… О, вот и катастрофа бежит. Посторонись, честной народ! Майлз на полной скорости, – снисходительно-насмешливым тоном произнес Крис и отступил, давая дорогу Уитни, которая объявила, запыхавшись:
– Пора, Джун! Все в сборе. Поверенный просил позвать тебя.
– Да-да, иду… Увидимся за ужином, Крис.
Уитни вздрогнула и в замешательстве отпрыгнула на шаг.
– Ой, мамочки, Паркер! Не узнала тебя без глянцевой упаковки.
Но Принц проигнорировал чужое замечание.
– До встречи, Джун, – чопорно ответил он и направился к выходу, а Уитни нахмурилась.
– Что это с ним?
– Ему сердце разбили.
– Сердце? Оно у него есть?!
– По крайней мере, было, – вздохнула Джун, а подруга снова оглянулась, задумчиво изучая парадную дверь, в которую только что вышел Крис.
– Надо же. Как старит людей разбитое сердце.
– Ему двадцать два!
– А выглядит на все двадцать пять. Седина в волосах и мрак в потухших глазах.
– Какая седина? Это влага, он только из душа! – Джун рассмеялась, забавляясь тому, с каким постоянством Уитни придумывала новые «шпильки» в адрес Криса. Как в старые-добрые времена, когда они вместе отмечали праздники.
Хорошие были времена.
В столовой уже собрались Тони, Генри, Майлзы… и чета Паркеров, при виде которых Джун чуть было не повернула обратно. Когда они приехали?! Проскользнули незаметно, хоть бы предупредил кто-нибудь! Но отступать в собственном доме было бы позором, поэтому Джун вскинула подбородок и прошествовала на место рядом с Тони.
– Итак, начнем, – глянув на часы, распорядился поверенный. – Мистер Кларксон, каким будет ваш вердикт?
Джун затаила дыхание, сжала руку Тони и…
– Положительным.
…выдохнула.
– Замечательно. Поставьте подпись вот здесь и продолжим. – Нотариус подвинул к мистеру Кларксону страницу с фирменный бланком, а сам взял большой серый конверт, который лежал перед ним, и разорвал пополам.
– Что вы делаете?! – всполошились все, кто сидел за длинным столом.
– На случай, если бы Тони и Джун не выполнили требование, Фрэнк оставил второй документ, отменяющий данное требование. Но поскольку второй документ не понадобился, я его порвал.
– То есть, нам было необязательно мириться? – поразилась Джун.
– Совершенно верно.
– Мы с Фрэнком придумали это условие прошлой весной, когда обсуждали ваше будущее, – пояснил мистер Кларксон. – Фрэнк не сомневался, что вы справитесь, и действительно. Общая цель сплотила вас быстрее, чем годы самокопания.
Тони потер щеку и усмехнулся:
– Черт…
– Я не до конца понимаю, что происходит. Почему меня пригласили? – разозлилась миссис Паркер, и поверенный вскинул густые брови, протирая очки белым платком:
– Сейчас вы все узнаете. Итак. Сначала я зачитаю короткое обращение Фрэнка, затем вручу письма, вы их прочтете. Далее я оглашу завещание, и после этого мы все сможем вернуться к празднованию Сочельника.
Джун сильнее сжала руку Тони, переплетая пальцы, и он подмигнул в ответ, чтобы не нервничала.
Нотариус прочистил горло, надел очки и с торжественным видом вскрыл один из конвертов. Внимательно обвел взглядом всех собравшихся, развернул страницу и зачитал:
– Нэнси, я знаю, что ты там и слышишь меня. Оставь Джун в покое, ради бога, я знаю, что ты не даешь ей жизни. Вспомни о том, как часто мы помогали друг другу. Помоги мне в последний раз: отстань от Джун. Я понимаю, ты хочешь как лучше, но Иден-Парк – это не твои заботы. Обещаю, что буду являться к тебе в кошмарах, если ты не прислушаешься к моей просьбе. Береги себя. Скучаю. С Рождеством.
