Поверенный замолчал и зашуршал другими документами, а миссис Паркер, которая к этому моменту успела покрыться красными пятнами, оскорбленно спросила:
– Мы с супругом свободны?
– Нет, вы включены в список наследников.
Каждому, кто сидел за столом, вручили по конверту с письмом. Не дожидаясь, когда ей передадут специальный нож из стерлингового серебра, Джун в нетерпении разорвала бумажный край. Письмо оказалось сложенным в пухлую гармошку, и первая надпись гласила:
«Привет, милая».
Привет, Фрэнк.
В носу защипало. Джун перевернула верхний край заледеневшими пальцами и прочла дальше:
«Здорово я подколол Нэнси, да?»
Губы дрогнули в улыбке, слезы навернулись на глаза.
«Иден-Парк – твой дом. 50% – официально».
Она несколько раз прочла, чтобы убедиться, правильно ли поняла фразу, и ахнула.
Ты с ума сошел!
«Заботься о нем, как делала всегда».
Пальцы не слушались, слезы капали на стол. Она тяжело сглотнула и перелистнула, как во сне, настолько реальным казалось присутствие Фрэнка рядом.
«Я горжусь тобой, Джун».
Она долго смотрела на эту строку. Руки дрожали, губы тоже. Она заглянула дальше, и дыхание перехватило.
«Если у тебя в будущем появятся дети, первенца назови Майклом, если это будет мальчик. Кейтлин, если будет девочка».
Джун вытащила бумажную салфетку из коробки, которую к ней подвинул Тони, и прочла последнюю запись: «Переверни меня». Она перевернула страницу-гармошку, расправила – и узрела рисунок, исполненный на уровне пятилетнего ребенка. Два дерева магнолии, образующих арку в виде сердца, и парочка под ней. Тони с торчащими каштановыми волосами и Джун с черными кудрями-спиралями. Они машут руками-метелками и говорят: «Добро пожаловать в Иден-Парк!»
Внизу подпись, заметка от художника: «Под елкой лежит более профессиональный портрет, тебе понравится. С Рождеством, милая».
Сердце сдавило тисками, и Джун только спустя несколько минут смогла оторвать взгляд от рисунка.
Все, кто находился за столом, плакали, кроме дяди Колина, обученного актера, и кроме Тони, который широко улыбался.
У него шок, наверное.
– Ты в порядке? – шмыгнув носом, спросила Джун.
Он протянул ей свое письмо, и она прочла на верхней полоске:
«Не благодари».
Тони криво ухмыльнулся:
– Я в полном порядке, Бэмби.
Дальше в его письме шли отцовские напутствия, слова любви и поддержки. А на последней строчке:
«Если у тебя в будущем появятся дети, первенца назови Майклом, если это будет мальчик. Кейтлин, если будет девочка».
Джун потеряла дар речи, густо покраснев, пока Тони продолжал улыбаться.
Следующие пять минут поверенный читал завещание, согласно которому Бэмби-Джун и вредный-младший-Андерсон становились совладельцами Иден-Парка. Основная доля бизнеса досталась Тони, остальная часть отошла Майлзам. Генри получил пожизненное содержание, Кайден Хёрст – крупную сумму денег на счет, которая определенно поможет ему бросить работу в «My Daily Mail», а Паркеры – коллекцию картин, которую они всегда мечтали перекупить.
– А кто такой этот Кайден? – нахмурилась Нэнси, обращаясь к тете Летиции.
– Без понятия, – соврала та.
Зная, что бизнес-дружба между Паркерами и Андерсонами висит на волоске, Джун решилась воспользоваться моментом и зарыть топор войны. Она поймала одобряющий взгляд тети Летти, которая едва заметно кивнула ей, и громко, четко произнесла на правах хозяйки:
– Миссис Паркер, мистер Паркер… мы будем очень рады, если вы останетесь на ужин. Крис сейчас тоже приедет.
Нэнси промокнула припухшие глаза салфеткой и сказала охрипшим голосом, признавая поражение перед лицом малышки Бэмби:
– Что ж. Должна отдать тебе должное, Джун. Вы с той сумасшедшей девочкой произвели фурор во время благотворительного вечера. В наш фонд еще никогда не жертвовали настолько активно.
Паркеры остались. Праздник получился грандиозным. Правда, Нэнси так никогда и не узнала, что провела Сочельник под одной крышей с тайным ребенком Тристана и Глории и, что еще более возмутительно, – общаясь с женщиной, которая была последней любовью Ллойда Эвери.
На следующее утро. 4:00
Тони
Тишина в доме. Шелест в большой гостиной… Кажется, Бэмби добралась до подарков первой, как обычно.
Тони вошел в комнату, и его затопило теплом. Джун, все еще одетая в вечернее платье серебристого цвета, ползала у елки в поисках… чего? пыльцы фей?
– Что ищешь?
Она суетливо выбралась из завалов и сдула кудряшку со лба.
– Фрэнк оставил подарок. Там рисунок или что-то в этом роде.
Тони подкатал рукава рубашки и достал из кармана брюк футляр изумрудного цвета, в котором лежало кольцо, купленное во Флоренции.
– Смотри, я кое-что другое нашел.
Джун повернулась к нему и от неожиданности утеряла равновесие; пришлось подхватить ее и усадить себе на колени.
– Ты что?.. – испугалась она, и Тони кожей ощутил ее дрожь. Он взял ее за руку, приложил холодной ладонью к своим губам, чтобы согреть, а потом вложил в нее футляр.
– Открой.
Черные ресницы дрогнули, когда она осторожно приподняла крышку и застыла, забыв, как дышать. Он и сам забыл, но пришлось глубоко втянуть воздух, чтобы сказать:
– Помнишь, когда мы поспорили с тобой сто лет назад, я пообещал, что в случае выигрыша ты сможешь взять нашу фамилию и тебя будут звать Джун Бэмби Андерсон… Ты тогда не ответила, что думаешь по этому поводу, а мне крайне важно знать… Джун Эвери, ты возьмешь мою фамилию? Ты станешь моей женой?
Она молчала. За бесконечные секунды у него мысли оплавились и покрылись вечным льдом. Вся жизнь перед глазами пронеслась, пока ни услышал тихое:
– Я так сильно люблю тебя.
– Я люблю тебя сильнее.
– Нет, я.
– Я в бесконечной степени, – настоял Тони и накрыл ее губы своими, прекращая бессмысленный спор, но быстро разорвал поцелуй и нахмурился: – Постой, твой ответ «да» или «нет»?
– Я подумаю.
Заноза.
Он многострадально вздохнул и, крепче обняв Джун, уложил ее на пол, целуя в шею и приговаривая:
– О, как страшно я скучал по твоему вранью. Где там график деградации, внеси «минус один», и за мелкое хулиганство добавь, мы чей-то подарок только что помяли… Да или нет, Джун?
– Я завтра отвечу.
– Тогда и подарок не отдам.
