• Сегодняшние программы не имеют четких целей. На данный момент мы только рассказываем программам, что им следует делать, не объясняя, почему хотим, чтобы они это делали. Таким образом, программа неспособна узнать, были ли достигнуты цели пользователя – и если да, то в какой степени и какой ценой. В середине главы мы обсудим, что такое цели и как машины могли бы включить их в рабочий процесс.
Когда идет дождь, люди обычно заходят в помещение. (Люди не любят мокнуть.)
Люди не любят, когда их прерывают. (Люди хотят, чтобы их слушали.)
В шумном месте трудно услышать собеседника. (Люди хотят слышать, что говорят другие.)
Никто другой не знает, о чем вы думаете. (Люди ценят конфиденциальность.)
• Очень малая часть программ на сегодня обладает достаточной находчивостью. Если ей не хватит знаний, необходимых для выполнения задачи, или метод, который она использует, потерпит неудачу, типичная программа просто остановит работу – а вот человек найдет другой способ подойти к проблеме. В заключительных частях этой главы обсуждается то, какие тактики мы используем, когда сомневаемся в дальнейших действиях, – например, проведение аналогий.
Встречались ли мне раньше подобные проблемы?
На какие другие проблемы она похожа?
Как мне удалось решить те проблемы?
Могу ли я адаптировать прошлые решения для решения этой?
Именно из-за отсутствия таких способностей, когда что-то идет не так, наши компьютеры полностью отказываются работать вместо того, чтобы найти более удачный вариант действий. Почему они не умеют учиться на собственном опыте? Все потому, что им не хватает «здравого смысла»!
Мы не так часто осознаем, насколько сложны процессы, происходящие в человеческом разуме каждое мгновение повседневной жизни. Эта глава призвана продемонстрировать, что на самом деле «житейские» решения, принимаемые нами, часто оказываются куда сложнее, чем многие из специализированных навыков, которым общество выказывает больше внимания и уважения.
6.1. Что мы понимаем под «здравым смыслом»?
Здравый смысл – это сумма предубеждений, приобретенных до восемнадцатилетнего возраста.
Альберт Эйнштейн
Вместо того чтобы упрекать машины за их недостатки, нужно постараться наделить их более обширными знаниями о мире, в котором они существуют. Эти знания должны включать в себя не только «житейскую мудрость» – факты и понятия, известные большинству из нас, – но также и навыки мышления, опирающегося на житейский здравый смысл, которые люди используют для применения своих знаний.
Ученик: А вы можете более четко определить, что подразумеваете под «здравым смыслом»?
Каждый из нас, используя фразы вроде «здравый смысл», имеет в виду некие факты, которые, как мы ожидаем, другие люди знают и считают очевидными.
Социолог: Это слово для разных людей имеет разные значения, поскольку то, что мы считаем очевидным, зависит от сообщества, в котором мы воспитаны, – например, семьи, района, языка, клана, нации, религии, школы и профессии. Членов каждого из этих сообществ объединяют различные наборы знаний, убеждений и способов думать.
Детский психолог: Однако даже если вам известен только возраст ребенка, вы уже можете немало рассказать о том, что этот ребенок, скорее всего, знает. Такие исследователи, как Жан Пиаже, изучали детей по всему миру и выяснили, что во многих сферах мышления у них обнаруживаются весьма сходные идеи и убеждения.
Читатель: Мы также говорим, что человеку «не хватает здравого смысла», когда его рассуждения кажутся нам неразумными, – не потому что ему не хватает знаний, а потому что он не использует их должным образом.
Каждый человек непрерывно учится – не только новым фактам, но и новым способам думать. Что-то мы берем из личного опыта, что-то узнаем из советов родителей и друзей, еще что-то – от других людей, которых встречаем на жизненном пути. Поэтому бывает трудно провести черту между тем, что известно кому-то одному, и тем, что все считают очевидным, – а это мешает предсказать, что творится в голове у другого человека.
Телефонный звонок
Нельзя думать о том, как вы думаете, без того, чтобы думать, как вы думаете о чем-то.
Сеймур Пейперт
Мы начнем с того, что последуем совету Пейперта – подумаем о том, как можно думать о вот такой обычной житейской ситуации:
Джоан услышала звонок и подняла трубку. Звонил Чарльз с ответом на вопрос, который она задала о некоем химическом процессе. Он посоветовал ей прочитать книгу, которую он вскоре принесет ей, так как будет поблизости. Джоан поблагодарила его и положила трубку. Вскоре пришел Чарльз и дал ей книгу.
Каждая фраза этой истории вызывает у нас следующие предположения:
Джоан услышала звонок. Она понимает, что означает этот особый звук: кто-то хочет поговорить с ней.
Она подняла трубку. Вынужденная ответить, она пересекает комнату и прикладывает трубку к уху.
Звонил Чарльз с ответом на вопрос, который она задала. Чарльз находится в другом помещении. Они оба знают, как пользоваться телефонами.
Он посоветовал ей прочитать книгу. Джоан понимает, что сказал Чарльз.
Джоан поблагодарила его. Это была просто формальность, или она искренне ему благодарна?
Он скоро будет поблизости. Джоан не удивится, когда он придет.
Он дал ей книгу. Неизвестно, на время или в подарок.
Мы делаем эти выводы с такой легкостью, что даже не замечаем их. Так давайте попробуем разобраться, какие средства нам потребовались, чтобы понять, что произошло, когда Джоан услышала звук и подошла к телефону.
Во-первых, когда Джоан смотрит на свой телефонный аппарат, то видит только одну его сторону, но ей кажется, что она видит его целиком. И еще даже не протянув руки, она ощущает, как трубка будет лежать у нее в ладони, как прикоснется к уху, и знает, куда нужно говорить и откуда раздастся ответ. Она знает, что если наберет номер, то где-то в другом месте зазвонит другой телефон – и если кто-нибудь ответит, то она и этот другой человек смогут побеседовать.
Вся эта стремительно поступающая информация кажется естественным следствием взгляда на объект, а ведь на самом деле она увидела лишь несколько пятен света! Как столь скудное зрелище умудряется убедить вас, будто то, на что вы «смотрите», телепортировалось прямо вам в мозг, где вы можете его двигать, щупать и поворачивать – или даже открыть и заглянуть внутрь? Ответ, конечно, таков: образ, который вы «видите», рождается не только зрением, но и тем, как зрительная информация помогает вам вызвать в памяти другие знания.
