Горе об умершем ребенке.
Страх, что войны никогда не прекратятся.
Радость после победы на выборах.
Радостная взбудораженность в ожидании прибытия возлюбленного.
Ужас, когда машина теряет управление на полной скорости.
Радость наблюдения за играющим ребенком.
Паника от пребывания в замкнутом пространстве.
В повседневной жизни мы ожидаем от наших друзей понимания того, что мы имеем в виду, когда говорим об «удовольствии» или «страхе», но я подозреваю, что попытки придать этим старым словам бо́льшую точность скорее мешают, чем помогают строить теории о том, как функционирует человеческий разум. Поэтому эта книга пойдет другим путем и будет рассматривать каждое психическое состояние как результат работы множества маленьких процессов.
1.4. Эмоции младенцев
Чарльз Дарвин: Маленькие дети, испытывая даже самую слабую боль, умеренный голод или дискомфорт, реагируют на них яростным и продолжительным плачем. В процессе глаза у них крепко зажмурены, так что кожа вокруг них собирается в складки, а лоб нахмурен. Рот широко открыт, губы вывернуты в определенной манере, придающей им четырехугольную форму, при этом в большей или меньшей степени обнажены десны или зубы [Дарвин, 1872].
Только что, казалось, ваш ребенок был в полном порядке – но вдруг он начинает беспокойно дергать ручками и ножками. Затем вы наблюдаете, как пресекается его дыхание, – и вот уже воздух наполнен воплями. Что с ребенком – он голодный, мокрый или хочет спать? В чем бы ни заключалась проблема, эти крики заставляют вас прийти ребенку на помощь – и, как только вы находите решение, все возвращается в норму. Однако в процессе поисков решения вы нервничаете и расстраиваетесь. Если плачет ваша подруга, вы всегда можете спросить, что случилось, но в случае, когда резко меняется настроение у младенца, вам не с кем наладить коммуникацию.
Конечно, я не хочу сказать, что у младенцев нет «личности». Вскоре после рождения ребенка вы обычно уже чувствуете, что он реагирует на определенные стимулы быстрее или медленнее других или кажется более терпеливым, или раздражительным, или даже более склонным к исследованию окружающего мира. Некоторые из этих свойств могут со временем измениться, но другие останутся с ним на всю жизнь. Тем не менее нам все равно приходится спрашивать себя: что именно может заставить младенца в течение нескольких секунд сменить спокойствие на гнев?
Чтобы ответить на подобный вопрос, нужна теория о механизмах младенческого поведения. Давайте представим себе, что кто-то попросил вас создать искусственное животное. Вы можете начать с составления списка задач, которые вашему роботу-животному необходимо уметь решать. Возможно, он должен уметь находить запчасти и чинить самого себя. Возможно, он должен уметь защищаться в случае нападения. Возможно, ему нужно будет поддерживать на нужном уровне температуру тела. А может, вы даже захотите наградить его умением заводить полезных друзей. Составив этот список, вы можете дать инженерам задание создать отдельную машину для каждого инстинкта и включить их все в единую «телесную коробку».
Что окажется внутри такой машины инстинктов? Каждой из них нужно три вида ресурсов: способы распознавать ситуации, знания о том, как на них реагировать, и мышцы или механизмы, чтобы осуществлять нужные действия.
Что попадет в раздел «знаний»? Давайте начнем с простейшего случая: представим, что мы заранее знаем все ситуации, с которыми столкнется наш робот. Нам нужно составить каталог простейших правил: «если – действуй», где «если» описывает одну из этих ситуаций, а «действуй» – соответствующее действие. Давайте назовем этот механизм «Машина основанных на правиле реакций».
Если тебе жарко, переместись в тень.
Если ты испытываешь голод, найди еду.
Если ты сталкиваешься с угрозой, найди средства защиты.
Любой детеныш животного от рождения уже знает множество подобных «если – действуй». Например, каждый человеческий детеныш рождается со способностью поддерживать температуру тела: в жаркую погоду он будет часто дышать, потеть, вытягиваться, у него будут расширяться сосуды (это явление называется «вазодилатация»). На морозе он может ежиться и поджимать конечности, сосуды будут сужаться («вазоконстрикция»), метаболизм ускорится, вырабатывая дополнительное тепло. Позже, вырастая, мы учимся также методам изменения внешних условий.
Если слишком холодно, включи обогреватель.
Если в комнате жарко, открой окно.
Если слишком много солнечного света, задерни занавески.
Было бы слишком наивно пытаться описать разум как всего лишь набор правил «если – действуй». Однако великий психолог Николас Тинберген, изучавший поведение животных, в своей книге The Study of Instinct («Изучение инстинкта»)
[7] продемонстрировал, что подобные правила в определенных комбинациях отвечают за значительное количество самых разных действий животных.
Приведенная ниже схема демонстрирует лишь часть структуры, которую Тинберген предложил для объяснения поведения некой рыбы.
Конечно, этого недостаточно для объяснения более высоких уровней мышления человека. Оставшаяся часть этой книги будет посвящена описанию некоторых структур, существующих внутри нашего человеческого разума.
1.5. Разум как облако ресурсов
Мы все знаем, как можно описать разум со стороны, с помощью взгляда извне:
Альберт Эйнштейн: Всеми нашими действиями руководят импульсы, и эти импульсы так хорошо организованы, что наши действия в целом служат самосохранению как отдельных людей, так и всей расы. Голод, любовь, боль, страх – вот некоторые из внутренних факторов, которые управляют человеческим инстинктом самосохранения. В то же время мы – существа социальные, и нашими отношениями с себе подобными руководят такие чувства, как сочувствие, гордость, ненависть, жажда власти, жалость и т. д. [Эйнштейн, 1950].
В этой книге я попытаюсь показать, как подобные состояния разума могут возникать в механизмах, находящихся внутри нашего мозга. Конечно, многие мыслители все еще настаивают на том, что механизмы не способны ни чувствовать, ни говорить.
