Глава 8. Находчивость
8.1. Находчивость
Рене Декарт: Хотя машина многое могла бы сделать так же хорошо и, возможно, лучше, чем мы, в другом она непременно оказалась бы несостоятельной, и обнаружилось бы, что она действует не сознательно, а лишь благодаря расположению своих органов
[104] [Декарт, 1637].
Мы все привыкли пользоваться механизмами более сильными и быстрыми, чем человек. Но прежде чем появились первые компьютеры, едва ли кто-то мог представить, что машина будет способна на нечто большее, чем просто выполнение одной конкретной задачи. Возможно, именно поэтому в продолжение своей мысли Декарт заявляет, что машине никогда не достичь той гибкости ума, которой обладают люди.
Декарт, 1637: Ибо в то время как разум – универсальное орудие, могущее служить при самых разных обстоятельствах, органы машины нуждаются в особом расположении для каждого отдельного действия. Отсюда немыслимо, чтобы в машине было столько различных расположений, чтобы она могла действовать во всех случаях жизни так, как нас заставляет действовать наш разум.
В более ранние эпохи также считалось, что между способностями людей и других животных существуют непреодолимые границы. Например, в «Происхождении человека» Дарвин замечает: «Многие авторы настаивают на том, что своими умственными способностями человек отделен от всех низших животных непреодолимым барьером». Однако, по мнению Дарвина, это различие – лишь две точки на одной шкале:
Теперь, как мне кажется, уже доказано, что человек и высшие животные, особенно приматы… все имеют одинаковые чувства, побуждения и ощущения – сходные страсти, привязанности и эмоции, даже более сложные, такие как ревность, подозрительность, соперничество, благодарность и великодушие… они обладают теми же способностями к подражанию, вниманию, обдумыванию, выбору, запоминанию, воображению, связыванию идей и рассуждению, хотя и в разной степени [Дарвин, 1871].
Затем он замечает, что «в особях каждого из видов интеллект может быть развит от абсолютного безумия до крайнего совершенства», и утверждает, что даже высшие формы человеческой мысли могли развиться на базе подобных вариаций, поскольку не видит некой определенной точки, в которой развитие столкнулось бы с неодолимым препятствием.
То, что такая эволюция по крайней мере возможна, не следует отрицать, поскольку мы ежедневно наблюдаем, как эти способности развиваются у каждого младенца; и можем проследить совершенно плавный переход от ума полного идиота… до ума Ньютона.
Тем не менее хотелось бы все же узнать больше о последовательности шагов, ознаменовавших переход от разума животных к разуму человека. На самом деле, еще существуют те, кто уверен, что такие изменения слишком сложны, чтобы их можно было добиться чередою мелких, но полезных изменений. Однако мне кажется, что большинству скептиков неизвестен один удивительный, но простой факт:
Для того чтобы значительно расширить способности простых вычислительных машин, требуется лишь несколько небольших структурных изменений. Никто не подозревал об этом до 1936 года, когда Алан Тьюринг обнаружил, как создать «универсальный» компьютер – то есть машину, которая может сама делать абсолютно все, на что способны все другие компьютеры.
В частности, Алан Тьюринг продемонстрировал, как можно создать машину, которая умеет проверять описание любой другой машины, а затем интерпретировать это описание как правила для того, чтобы выполнять все функции этой другой машины
[105]. Кроме того, в таком случае можно создать машину, запоминающую описания нескольких других машин, и далее, переключаясь между этими описаниями, универсальная машина сможет шаг за шагом делать все, что они умеют.
Иными словами, Тьюринг показал, как одна «универсальная машина» может использовать много разных способов мышления, и сегодня все современные компьютеры пользуются этой самой уловкой – сохраняют описания других машин. (На самом деле именно в этом и заключается суть «компьютерных программ».) Вот почему у нас есть возможность с помощью одного и того же компьютера организовывать встречи, редактировать тексты или посылать сообщения друзьям. К тому же после того, как эти описания сохраняются в самом компьютере, мы также можем написать программу для изменения другой программы, чтобы машина могла использовать эти новые программы для непрерывного расширения своих возможностей. Таким образом, очевидно, что границы, о которых говорил Декарт, являются не неотъемлемым свойством машин, а лишь результатом неэффективности прежних методов конструирования и программирования. Ведь пока не появились наши современные компьютеры, каждая созданная в прошлом машина знала только один способ выполнения своей задачи, тогда как человек, оказавшись в тупике, может выбрать альтернативную стратегию поведения.
Тем не менее многие мыслители все еще утверждают, что машинам никогда не достичь таких высот, как создание великих теорий или симфоний. Вместо этого они предпочитают приписывать подобные подвиги необъяснимым «талантам» или «одаренности». Однако эти способности покажутся менее загадочными, если мы поймем, каким образом наша находчивость может зависеть от способности к альтернативному мышлению. И действительно, каждая предыдущая глава этой книги рассказывала об одном из способов, которыми наш разум ищет альтернативы:
Глава 1. Мы рождаемся, уже обладая множеством различных ресурсов.
Глава 2. Мы учимся у своих импраймеров и друзей.
Глава 3. Мы также узнаем, чего делать нельзя.
Глава 4. Мы можем размышлять над тем, о чем мы думаем.
Глава 5. Мы можем предсказывать последствия предполагаемых действий.
Глава 6. Мы используем огромные запасы житейских знаний.
Глава 7. Мы умеем переключаться между разными способами мышления.
А в данной, восьмой главе рассматривается еще несколько дополнительных характеристик, делающих человеческий разум столь разносторонним:
Раздел 8.2. Мы можем смотреть на вещи с нескольких точек зрения.
Раздел 8.3. У нас есть методы быстрого переключения между ними.
Раздел 8.4. Мы выработали специальные методы очень быстрого обучения.
