Почему мы так часто удовлетворяемся разделением вещей всего на две категории? Возможно, это как минимум отчасти происходит из-за того, что в окружении среднестатистического ребенка так мало «троек». У двухлетнего ребенка всего две ноги, и двое родителей учат его надевать два ботинка, в результате чего этот ребенок вскоре научится понимать и использовать слово «два». Но зачастую у ребенка уходит еще целый год на то, чтобы осознать значение слова «три», возможно, потому что наше окружение содержит так мало примеров «тройственности» чего-либо. У всех нас прекрасно получается составление пар и списков их различий, но наша культура и языки не предоставляют нам прочной основы для разговора о тройках. Почему бы нам не обзавестись терминами для трихотомий и растроений?
9.3. Почему нам нравится идея Самости?
Брайан: Мы все индивидуальны!
Толпа: Мы все индивидуальны!
Одинокий голос: Только не я.
Монти Пайтон. Жизнь Брайана
Большую часть времени мы думаем о себе как о носителях определенных идентичностей.
Любитель саморефлексии: Я не ощущаю себя разрозненным облачком частиц и процессов. Вместо этого я чувствую в себе какое-то Присутствие – Идентичность, Дух или Чувство Бытия, и это чувство мной управляет и направляет в нужном направлении.
Однако иногда мы чувствуем в себе меньше единства или централизованности.
Читатель: Одна часть меня хочет одного, а другая – другого. Мне нужно научиться лучше себя контролировать.
Один философ утверждал, что никогда не чувствовал себя единым целым.
Джосайя Ройс: Я никогда не выясню, что такое моя воля, если буду просто размышлять над своими естественными потребностями или следовать мимолетным капризам. Ведь по натуре я что-то вроде места встречи бесконечных потоков унаследованных тенденций… Я – сборище импульсов. Нет ни одного желания, которое бы присутствовало во мне постоянно [Ройс, 1908].
В любом случае, даже когда мы чувствуем, что все под контролем, мы осознаем, что между нашими целями имеется конфликт и нас одолевают побуждения, с которыми мы не в состоянии совладать. В таких ситуациях мы можем вести внутренний спор, пытаясь прийти к компромиссу, – но даже когда мы ощущаем себя цельными, другие могут видеть в нас неорганизованность.
Мы решаем простые проблемы автоматически, почти не думая об этом, – но когда обычные методы не работают, начинаем «рефлексировать» над тем, что именно пошло не так. Мы переключаемся между целой сетью «моделей», каждая из которых предназначена для репрезентации какой-то нашей грани или аспекта, и в итоге начинаем репрезентировать себя как непрочно связанные наборы образов, моделей и историй.
И все же, если так мы репрезентируем свое Я, в этом нет ничего особенного – ведь именно так мы репрезентируем и все остальное. Например, думая о телефоне, вы постоянно переключаетесь между мыслями о том, как он выглядит, из чего сделан, какие чувства вы испытываете, когда им пользуетесь, и т. д., – вы словно исследуете грани Паналогии. То же самое происходит, когда вы думаете о Себе, – вы используете те же методы, что и при размышлении о повседневных вещах; части вашего разума продолжают переключаться между многочисленными моделями и процессами. Но в этом случае что же заставляет нас верить в то, что мы – нечто большее, чем «место встречи потоков» Джосайи Ройса? Что приводит нас к этому странному убеждению, что наши мыслительные процессы не могут протекать самостоятельно – им нужно что-то еще для контроля сверху?
Джерри Фодор: Если в моей голове живет сообщество компьютеров, хорошо бы было, если бы ими кто-нибудь заведовал, – и боже, хотелось бы, чтобы это был я сам [Фодор, 1998].
Читатель: Если не существует никакой централизованной Самости, почему я ее ощущаю? Если я думаю свои мысли и представляю себе что-то, разве не должен существовать кто-то, кто все это делает?
Очевидно, что тут есть проблема: если бы у нас были некие Самости, которые бы за нас хотели, чувствовали и думали, нам не нужен был бы Разум. А если наш Разум может сам делать все эти вещи, зачем нам какая-то Самость? Ага! Возможно, именно в этом все и дело: подозреваю, что мы используем такие слова, как «Я», чтобы не думать о том, что именно мы из себя представляем! Ведь на любые вопросы, которые мы можем задать, они дают один и тот же ответ: «Я сам(а)». Вот еще несколько параметров, по которым концепция «единого Я» полезна для нас в повседневной жизни:
Локализованное тело. Вы не можете пройти через стену или повиснуть в воздухе, ни на что не опираясь. Туда, куда направляется одна часть вашего тела, должно отправиться и все остальное, и модель Единой Самости подразумевает, что вы можете находиться в одно время только в одном месте.
Разум в личном пользовании. Приятно думать о Себе как о закрытой прочной шкатулке. Никто не может узнать ваши мысли и секреты, которыми вы не хотите делиться, – только вы храните ключи от этих замков.
Объяснение разума. Возможно, нам кажется, что фразы вроде «Я воспринимаю то, что вижу» имеют смысл, потому что мы так мало знаем о том, как на самом деле работают наши системы восприятия. Таким образом теория «единого Я» помогает нам не тратить время на вопросы, ответов на которые мы не знаем.
Моральная ответственность. Каждой культуре нужны поведенческие коды. Например, учитывая ограниченность наших ресурсов, мы все договорились осуждать Жадность. Так как мы зависим от других людей, мы решили порицать Предательство. И чтобы оправдать существование законов и постановлений, мы подразумеваем, что наши Самости «ответственны» за все намеренные, осознанные деяния.
Централизованная экономика. Мы бы никогда ничего не добились, если бы продолжали задавать себе вопросы вроде: «Все ли альтернативы я рассмотрел?» Мы предотвращаем это с помощью Критиков, которые прерывают нас заявлением: «Довольно размышлений. Я принял решение!»
Каузальная атрибуция. Репрезентируя феномен или событие, мы стремимся объяснить его какой-то причиной. Если же мы не знаем, откуда взялась какая-то мысль, то предполагаем, что причиной явилась Самость. Поэтому мы иногда используем «Я» как возвратное «-ся» в предложениях вроде «Начался дождь», потому что не знаем более правдоподобной причины.
Внимание и сосредоточенность. Мы часто думаем о своих ментальных событиях как о едином «потоке сознания», словно они появляются из единого, определенного источника, который в каждый конкретный момент может быть устремлен только в одном направлении.
Социальные связи. Другие люди ждут, что мы будем относиться к ним как к Единым Самостям, поэтому, если мы не примем ту же точку зрения, с ними будет сложно общаться.
