Из-за небольшого бюджета съемки длились недолго – вероятно, всего несколько недель. В первый день на площадке я нервничала и боялась, что забуду слова. Все это было совсем не похоже на выступления с группой. Иной темп, иное ощущение времени, иной уровень контакта с другими участниками процесса. Не было зрителей, никто нас не подбадривал. Съемочная группа и режиссер с головой ушли в свою работу, так что оставалось только сосредоточиться на своей и надеяться, что делаешь ее хорошо.
Когда все закончилось, мы с Крисом вместе посмотрели фильм. Думаю, он нервничал даже больше, переживал за меня и хотел, чтобы все сложилось удачно. Похоже, он был приятно удивлен. Я отношусь к тому типу людей, которые всегда считают, что можно сделать лучше, – ну, вы понимаете. Но съемка и освещение были изумительные. Весь фильм получился великолепным с художественной точки зрения. Его режиссер Маркус теперь живет во Франции и позиционирует себя исключительно как художника. В какой-то момент он написал продолжение к фильму, но ему не удалось собрать на него деньги.
Тогда я думала: «Если тебе не понравится, ты не обязана и дальше сниматься в фильмах». Но мне понравилось играть. Мне было очень приятно перевоплощаться в персонажа и рассказывать визуальную историю, воплощать роль, делиться своим видением. Девушка по имени Блонди – это тоже персонаж, которого я создала, и, если подумать, это одна из наиболее стойких ролей на рок-сцене.
На съемочной площадке «Города единства» с режиссером Маркусом Ричертом
Роль в «Городе единства» была в меньшей степени коллективным продуктом, потому что Маркус внятно объяснял, что он хочет видеть, каков характер персонажа и что ему нужно конкретно от меня. Естественно, после этих съемок я захотела продолжить работу в кино.
Мы с Крисом планировали снять ремейк «Альфавиля» Жана Люка Годара, футуристического французского нуара 1965 года. Мы собирались спродюсировать фильм, режиссером выбрали Амоса По. Я должна была выступить в главной женской роли Наташи фон Браун – у Годара ее сыграла Анна Карина. Роберт Фрипп стал бы детективом-антигероем, Лемми Кошеном (Эдди Константин в годаровском фильме).
Роберт, незаурядный гитарист и композитор, один из основателей британской рок-группы King Crimson, стал нашим другом после того, как переехал в Нью-Йорк и начал сольную карьеру. Он выступал с нами на одном из концертов в CBGB в мае 1978 года и несколько раз появлялся в качестве приглашенного музыканта, в том числе он играл в Parallel Lines, в Fade Away and Radiate – эту песню Крис написал после того, как я заснула перед включенным телевизором. Мы с Робертом переоделись в героев и сняли несколько проб. Их все еще можно найти в интернете.
Мы с Крисом лично встретились с Годаром и сказали ему, что хотим приступить к съемкам. «Зачем? Вы с ума сошли», – ответил он, но все-таки продал нам права на фильм за тысячу долларов. Позже мы узнали, что права ему не принадлежали, однако фильм не вышел не по этой причине. Дело было в том, что мы ничего не знали о кинопроизводстве, к тому же наша звукозаписывающая компания не хотела, чтобы мы занимались фильмом. Такая же проблема возникла, когда Роберт Фрипп попросил меня записать песню вместе с ним, а компания мне не позволила. Позднее, когда мне прислали сценарий «Бегущего по лезвию», компания забраковала и его – а я очень хотела там сняться. Уверена, что выход фильма в любом случае поднял бы продажи наших альбомов. Однако складывалось ощущение, что чем выше наш рейтинг, тем больше от нас требуют, чтобы мы занимались исключительно Blondie. Особенно я. У Криса была отдушина. Он фотографировал: сделал обложку для нового альбома Роберта Фриппа. Он также занимался собственным лейблом Animal Records, на котором продюсировал такие альбомы, как Zombie Birdhouse Игги Попа и Miami группы The Gun Club. Еще он продюсировал Уолтера Стединга для лейбла Уорхола Earhole, альбом Жиля Риберолля и Эрика Вебера из французского рок-диско-дуэта Casino Music и саундтрек знакового для хип-хопа фильма «Дикий стиль». Плюс он вел уйму всяких других проектов.
Мне нравилось играть и экспериментировать, но все это бессмысленно, если заканчивается судебным процессом. Музыкальный бизнес – все равно бизнес, а искусство и коммерция плохо уживаются. Я не для того хотела заниматься искусством, чтобы другие люди говорили мне, что и как делать. Мы чувствовали, что нам как воздух нужна свобода творчества, и день за днем сотрясали решетки наших душевных тюремных камер.
Итак, звоночек прозвенел, и пришло время записывать новый альбом Blondie. Во время короткого перерыва в годовом туре по Штатам мы отправились в студию Record Plant, чтобы вместе с Майком Чепменом начать работу над Eat to the Beat. Радовало, что наш менеджер Питер Лидс больше не ошивался в студии, нагнетая обстановку и выводя нас из себя. Мы наконец-то обрубили все связи с ним, хотя ему все равно полагались двадцать процентов от наших будущих доходов. Но теперь надо было найти кого-то другого для продвижения, а это подразумевало бесконечные встречи с деловыми людьми, расписывающими нам, какие они распрекрасные и как хорошо нам будет вместе работать. Мы провели собеседования со всеми, от Шепа Гордона до Сида Бернстайна, от Билла Грэма до Джейка Ривьеры. В период, когда нужно пахать над альбомом в студии, нельзя вообразить что-либо более отвлекающее. В итоге мы отменили сессии.
Когда двумя месяцами позже мы вновь приступили к записи, процесс пошел на удивление быстро. Мы закончили альбом примерно за три недели. Может быть, дело в том, что во время тура мы многое успели записать вживую. Но лучше всего я помню, как сидела в студии, пытаясь написать текст, и ощущала колоссальное напряжение: мелодия уже готова, а я понятия не имею, что петь. Может быть, именно поэтому в некоторых треках текста – минимум. В Atomic, например. Эта песня появилась довольно спонтанно. Джимми представил композицию, которая по звучанию напоминала саундтреки из легендарных вестернов итальянца Серджо Леоне. Я просто принялась играть со словами. Не думала, что песня будет иметь успех, но в итоге людям она понравилась. На самом деле эта композиция оставалась резонансной на протяжении долгих лет – вплоть до совсем недавнего времени, когда вышел фильм «Взрывная блондинка»
[61]. Главную героиню, которую сыграла Шарлиз Терон, загримировали под мой образ в Blondie.
На этом альбоме были только оригинальные песни – никаких каверов – и жанры мы собрали самые разные: фанк, регги, диско и даже колыбельную. Но одновременно это был наш самый роковый альбом и первый, который мы записывали, зная, что у нас есть слушатели и они ждут релиза. Нашим первым синглом был Dreaming. Иногда Крис подкидывал мне фразу, которая крутилась у него в голове во время работы над музыкой, – в данном случае Dreaming is free
[62], – а я писала остальное, как будто сочиняла саундтрек для фильма. Сингл оказался на первых позициях в британских чартах – наш четвертый британский «номер один» за два года. Второй сингл, Union City Blue, в Штатах не выходил, но в Британии попал в топ-двадцать. Третий, Atomic, вернул нас на первое место.
