Подойдя поближе к печи, он скинул тяжелый вонючий плащ, отстегнул от пояса скьявону в потертых ножнах и положил ее поверх плаща. Туда же кинул шляпу, и с наслаждением замер возле печи, закрыв глаза и втягивая блаженное тепло всем своим телом.
— Ваш глинтвейн, господин … — этот голос был женским.
Следователь вздрогнул и открыл глаза. Отобранный у печи огонь, изгнавшл ломоту из суставов и боль из старой раны на левой руке и продолжал разливаться по телу. А вот печь, похоже, погасла.
Рядом с ним стояла стройная женщина, одетая в роскошное платье, сшитое по прошлогодней лютецкой моде. Голову ее охватывал серебряный обруч-оберег. Густая вуаль, пристегнутая к обручу, скрывала лицо. Женщина протягивала ему медный кубок. Оттавио обратил внимание на ее руки, явно никогда не знавшие тяжелой работы.
— Оттавио ар Стрегон, — никаких «к вашим услугам». Не тот повод для визита. Он здесь по долгу службы. Официально. — Имперский коронер, окружной суд Вестгаузе.
— Я Аделинда гер Брюнне, невестка владетеля. Коронер окружного суда? Но разве у имперских властей есть какие-то сомнения в причинах смерти моего деверя? Коронер из Херне выдал заключение — естественная смерть! — голос ее повышался в течении всей фразы, и последние слова она почти провизжала.
— Я здесь не для того, чтобы отвечать на вопросы, а для того, чтобы их задавать, — резко оборвал женщину Оттавио. — Я объясню причины своего появления, когда здесь соберутся все заинтересованные лица. Спасибо за глинтвейн, благородная госпожа Аделинда.
Глинтвейн и впрямь был хорош.
Пока Оттавио мелкими глотками пил горячее вино со специями, появились слуги, внесшие шандалы со свечами. Они забрали со стола его вещи и растворились в вечерних тенях, сгустившихся в зале за пределами теплых свечных отсветов.
Постепенно зала стала наполняться людьми.
Первым, после Аделинды, в залу вкатился эдакий колобок, низенький толстячок неопределенного возраста. Он был одет в замызганный старомодный камзол и домашние войлочные туфли, но выглядел при этом весьма воинственно. Оглаживая рукой редкие желтоватые сальные патлы, он пробурчал свое имя: «Дачс гер Брюнне», после чего рухнул в кресло возле печи и начал буравить коронера неприязненным взглядом бледно-голубых глаз.
Следующими явились двое: сухощавый верткий старичок, похожий лицом на сушеную смокву. На голове его красовался огромный парик, из тех что были в моде в прошлом столетии. Он представился поверенным семьи Брюнне мастером Стеханом Дольчиком.
Второй — стройный, пропорционально сложенный молодой человек, красавец-блондин с пронзительно синими глазами, одетый, в отличие от всех остальных присутствующих, по последней моде. Он молча прошел к лавке и уселся. Скорее всего, это был старший сын владетеля, Адлер. На безымянном пальце его левой руки тускло блестело золотое кольцо — символ какого-то студенческого братства.
Войска противника выдвинулись на поле боя. Итоговая диспозиция складывалась так: на правом фланге в кресле окопался толстячок — брат владетеля, и вправду немного напоминающий барсука («Дачс» значит «барсук»). Рядом, опершись о спинку кресла, заняла тыловую позицию его супруга. Левый фланг, сев на лавку возле обеденного стола и непринужденно закинув ногу на ногу, оккупировал Адлер. В центре готовился перейти в наступление господин «Сушеная смоква».
Бросив быстрый взор по сторонам, поверенный отважно выступил вперед, как бы собираясь прикрыть своих клиентов щуплой старческой грудью, и начал рекогносцировку:
— Не будет ли любезен уважаемый господин ар Стрегон пояснить свое присутствие в этом доме. Дела благородных семейств не входят в круг забот императора, да благословят его Владыки… — было очевидно, что господин «Сушеная смоква» мог вещать в таком стиле еще очень долго, но Оттавио не собирался представлять ему такой шанс.
— И тем не менее, я здесь по долгу службы. В мои служебные обязанности входит расследование внезапных смертей среди лиц благородного сословия, если имеются основания полагать, что смерть эта имеет сверхъестественную причину. А учитывая, то, что покойный был электором… — Оттавио позволил многозначительной паузе повиснуть в воздухе. Атака противника захлебнулась, поверенный покраснел и поперхнулся, видимо, непроизнесенные слова встали поперек глотки
— Но позвольте… — это уже высунулся Барсук из кресла, фланговая атака.
— Господа. Я просил собрать здесь всех заинтересованных. Будет слишком утомительно рассказывать все заново каждому члену вашей уважаемой семьи. Пока что все, что я могу сказать: в окружной суд поступила жалоба, в которой истец настаивает на том, что смерть владетеля Брюнне не была естественной и вызвана колдовством. Поскольку жалоба касается подозрений в отношении внезапной гибели имперского электора, окружной судья распорядился начать следствие немедленно. Префект округа Вестгау, в свою очередь, взял это дело под личный контроль.
Они заговорили все разом.
Барсук еще глубже забрался в кресло и шипел оттуда что-то вроде «Позор, как вы смеете!»
Молодой гер Брюнне, наоборот, вскочил, растеряв всю свою напускную невозмутимость и возбужденно выкрикивая какие-то ругательства. Однако надолго его не хватило, он вдруг схватился за горло и зашелся в надсадном кашле, опустившись обратно на скамью.
Тетушка бросилась на помощь племяннику.
Когда в комнате установилась относительная тишина, прерывающаяся лишь глухим кашлем Адлера гер Брюнне, прозвучал новый вопрос Сушеной смоквы.
— Позвольте узнать имя истца, господин коронер?
— Как будто ты не знаешь, Стехан, что эта мелкая дрянь, приблуда, постаралась очернить доброе имя нашей семьи, — прошипела Аделинда.
— Да, это я написала письмо имперским властям!
На поле боя появилось новое действующее лицо.
Хрупкая девушка, совсем молодая, одетая в серое домашнее платье. Она решительно вошла в зал и прошествовала через вражеские порядки, внеся в них сумятицу. Госпожа Аделинда и поверенный шарахнулись от нее, как от зачумленной. Девушка остановилась напротив коронера и требовательно посмотрела ему в глаза.
— Я ЗНАЮ, господин следователь, что его убили. Убили колдовством, ведь у него так страшно почернело лицо! Мой муж был совершенно здоров и… — она судорожно вздохнула-… я верю, что император не оставит это так и убийц накажут! — Ар Стрегон поднял левую руку ладонью наружу. Девушка запнулась и покраснела.
— Госпожа Рената гер Брюнне, вдова Аделхарда гер Брюнне, — заявил он и, дождавшись утвердительного кивка, продолжил. — Все в сборе. Полагаю, что присутствие несовершеннолетних членов семьи необязательно. Вот мое предписание, прошу, — и он протянул свернутый и опечатанный пергамент поверенному. — Я прибыл сюда, дабы провести предварительное расследование причин кончины владетеля Аделхарда гер Брюнне, имперского электора. Результаты расследования будут представлены мной в окружной суд и канцелярию префекта округа Вестгауаузе. Сегодня шестой день со времени скоропостижной смерти владетеля. Надеюсь, он еще не погребен?
