— Вы уверены, что, как вы изящно выразились, эта хренота не рухнет нам на головы, мастер Эверт? — осведомился Оттавио. — Выглядят ваши подпорки не слишком надежно.
— Не уверен. И сам, кстати, внутрь по второму разу не полезу. Я вообще передаю дознание в ваши надежные руки, а свои собственные умываю и иду спать. Стражников я вам оставлю, им все равно до утра дежурить. Разрешите откланяться!
С этими словами Эверт развернулся и, сделав несколько шагов, канул в ночную тьму, царившую на улице за пределом факельного света.
— А фы что скажете, коллега?
— Пожар, как же. Отчетливо пахнет сгоревшим порохом. А то, как разбросаны камни, говорит нам, что к стене с улицы подвели мину. И взорвали.
— Фот и я так думаю. Идемте смотреть труп?
Почерк преступления был тот же, что и в Ривельне. Только тут тело было не изрезано, а изувечено ударами. Убийцы пытались затруднить опознание и маскировали нанесенные ими травмы под повреждения, нанесенные обвалившейся стеной. Голова жертвы была совершенно раздавлена, с мест, где могли быть татуировки кожа содрана как будто напильником. После того как следователи тщательно осмотрели место происшествия, а Оттавио провел несколько колдовских ритуалов, были получены следующие результаты:
Молодой — зим 25–28 — парень, скорее всего младший из трех похищенных мужчин Майеров, Карл, был убит на алтаре. После этого труп изувечили, чтобы затруднить опознание. Стену взорвали, причем мина была сработана мастером своего дела.
Аура парня хранила следы слабой одаренности: все с тем же самым странным цветовым оттенком, который Оттавио так и не смог опознать. Это было невероятно — в одной семье все обследованные кровные родственники обладали даром.
Но так не бывает! Откровение ясно говорит — лишь один прямой потомок рода может получить дар!
Возможно эта аура появилась вследствие ритуала, в процессе которого парня принесли в жертву? Но такого ритуала Оттавио тоже не знал, хотя это-то как раз и не удивительно. После Откровения одаренными были составлены тысячи ритуалов, знать их все было просто невозможно. Некоторые обряды составляли секрет сексты, ордена или конкретной семьи.
Уже светало, когда аудиторы закончили следственные действия. Напоследок, после того, как было обсуждено все, что касалось дела, ар Хаас, в очередной раз раскуривая свою трубку, сказал Оттавио:
— Советник Ризенталь умер.
— Темные духи! Мне жаль. Пропал толстяк ни за что.
— ДА. Загнили рука и раны на спине, страшно мучился, говорят, перед кончиной. Его сын поклялся отомстить финовникам, коими считает гер Хейна и фас, Отто. Я бы может и списал фсе на горячность молодости. Но у меня, фы знаете, в бандитской среде есть осфедомители. Да, — очередной клуб дыма унесся к сереющему небу, а ар Хаас продолжил, — так фот, Отто. Он не просто сотрясает фосдух. Он подыскивал убийцу. И похоже, что нашел. Профессионала. Я попытаюсь фыяснить кто это, но фы будьте осторожнее, Отто. Не нарыфайтесь попусту.
— Знаете Колман, последнее о чем мне стоит сейчас беспокоиться — это гнев купеческого сынка. У меня проблемы посерьезней. И я всегда осторожен, потому и прожил свои сорок три зимы. За предупреждение благодарю.
— Ну что ж, уфидимся, Отто. Пусть Фладыки будут благосклонны к вам.
— И к вам, Колман!
Церковь Всех Духов
Следующее утро принесло сразу три новых ответа. Прибыли запрошенные в приходах эксгумированные останки погибших членов рода Майеров.
Проведенный ритуал показал: все останки принадлежали одаренным, что не лезло уже просто ни в какие ворота! Оттавио очистил останки от заклинательных шлаков и попросил Хартвина передать их в церковь св. Тертулия для повторного захоронения.
Сам же ар Стрегон, принарядившись и набрызгавшись духами, отправился за Элизой, чтобы отвести ее в Церковь Всех Духов на церемонию. Сегодняшняя служба была чем-то важна Элизе. Ну а Оттавио воспринимал это посещение церкви как легальное и пристойное свидание.
Элиза встретила Оттавио в дверях пансиона уже полностью одетая для выхода. Сверкнув своей озорной улыбкой, она протянула ему толстый квадратный предмет, завернутый в вощеную бумагу.
— Ваша «Color chart signa…», Оттавио, полная версия с комментариями магистра гер Хольна.
Оттавио еле сдержался чтобы не присвистнуть и с некоторым трепетом принял у нее тяжеленный пакет.
— Это же такая редкость, Элиза. Не думал что в Эвинге может найтись экземпляр!
— В Эвинге его и не было. Я получила его сегодня утром через святую Рикельдис, от одного своего корреспондента в Люберге. Обещала вернуть через седмицу в целости и сохранности! Книга рукописная, библиографическая редкость, пообещайте быть с ней поаккуратней, Оттавио.
— Буду беречь пуще глаза, Элиза. Но я теперь совершенно не понимаю как мне отдать вам этот долг. Одна только пересылка обошлась вам в немалую сумму, не говоря уже о хлопотах!
— Не переживайте, Оттавио, мой кошелек не пострадал. Мой… знакомый был рад оказать мне услугу. Мне это ничего не стоило. Идемте, я хочу успеть к началу церемонии!
Придерживая драгоценную инкунабулу правой рукой, Оттавио зашагал вслед за своей спутницей, стремительно сорвавшейся с места. Догнал Элизу и пристроился слева, примеряясь к ее легкой порывистой поступи. Когда они свернули на Албрехтштрассе, Элиза уверенным жестом взяла его под руку.
Церковь Всех Духов была вторым по престижности городским храмом после Пантеона. Ранее Оттавио ни разу не был внутри храма, ему, строго говоря, эта церковь была не по чину. Да и не любил он все эти ритуалы и церемонии — на большинстве из них ему было не по себе от слишком большой концентрации сверхъестественного. На входе ему пришлось расстаться со своим пистолем и клинком — входить в святилище духов с оружием не полагалось.
Храм поражал своими размерами и пышностью отделки. Его совсем недавно перестраивали, городской совет выделил на реконструкцию немалые средства. Конечно же, повсюду теперь была позолота, ангелочки, завитушки, алые шпалеры с золотыми кистями, яркие картины изображающие пухлых вакханок и отечных сатиров. Даже речные нимфы, которых всегда изображали с телосложением мальчиков, теперь имели жировые складки на талии и жопе. Ни одного прямого угла, повсюду причудливые изгибы и сложные геометрические формы. Оттавио морщился, глядя на все это показное великолепие, и, наверное, его перекошенная физиономия выглядела так, как будто у него болели зубы.
— Вам здесь не нравится, — прошептала Элиза, устраиваясь на скамье, на которую была привинчена бронзовая табличка с ее именем.
— Я просто не очень люблю этот современный архитектурный стиль. Он слишком вычурный. Готическая строгость и простота старых церквей впечатляет меня гораздо больше. А это… Духам не интересна вся эта роскошь, Владыкам и их чадам тем более. Это купеческий, торгашеский стиль, выставлять богатство напоказ, и мне грустно видеть, что он стал основой для украшения Их храма.
