Прежде чем я успеваю задать вопрос, у Гаррета звонит телефон. Он смотрит на экран.
– Это мама. Придется ответить, – мягко говорит он мне и выбирается из воды. – Алло?
Я провожаю его взглядом, но вскоре он исчезает за деревьями.
– Гаррет иногда такой маменькин сынок, – шутливо замечает Мадлен.
– Ничего удивительного, – вмешивается Шарлотта, присев на камень недалеко от источника. – Я имею в виду, когда мы с Гарретом были вместе…
Перебиваю ее, не давая начать монолог на тему «я лучше знаю твоего бойфренда, потому что раньше он был моим»:
– Шар, давай, прыгай к нам!
– Спасибо, обойдусь, – сразу обижается она.
– Ладно тебе, – я не могу сдержать усмешки. – Мы же твои друзья и любим тебя даже когда ты красная, как рак. К тому же наверняка есть парни, которые считают это сексуальным.
Шарлотта в ответ только морщится и отодвигается подальше.
– Не стоит, Саттон.
Я пожимаю плечами и тянусь к оставшемуся на берегу телефону:
– Все сюда! Время для фото!
Вокруг меня моментально собирается толпа. Вытянув руку, делаю снимок и тут же закрываю телефон, чтобы результат был виден только мне.
– Неплохо, неплохо. Мадс, почему у тебя опять такое лицо, будто ты на конкурсе красоты, – я корчу гримасу, изображая подругу. Улыбочка «я за мир во всем мире» прилагается.
В этот момент через мое плечо перегибается Лорел.
– Ноя ведь не попала в кадр! – замечает она, рассматривая на экране свои руки – единственное доказательство ее присутствия здесь.
– Знаю. Так и было задумано.
По глазам сестры вижу, что она обижена. Рядом неловко мнутся Мадлен и Шарлотта. В попытке разрядить обстановку одна из них касается плеча Лорел:
– Красивый медальон!
– Спасибо, – видно, что комплимент ей приятен. – Я купила его утром.
– Очень классный!
Поворачиваюсь, пытаясь понять, о чем они говорят. Оказывается, сестра надела к купальнику большой серебряный медальон.
– Можно взглянуть? – я стараюсь говорить мягко.
Лорел вздрагивает, но все же наклоняется поближе.
– Миленький, – я обвожу медальон пальцем. – И подозрительно похож на мой.
Отведя волосы с шеи, демонстрирую всем точно такую же подвеску, которую недавно начала носить постоянно. Этот кулон должен стать моей «фишкой», фирменным знаком, который есть у всех знаменитостей. Николь Ричи постоянно носит свободные платья в стиле «бохо». Кейт Мосс узнают по манере надевать свитер с крошечными джинсовыми шортами. У меня же будет этот медальон. Он целую вечность лежал на дне шкатулки с украшениями, но недавно я всем сообщила о своем намерении. И Лорел не могла этого не слышать. Уверена, она также слышала, как я обещала никогда его не снимать и никому не отдавать. Отобрать медальон можно будет, только отрубив мне голову.
Лорел не смотрит на меня, сосредоточившись на веревочных завязках своего купальника. Сегодня на ней тот, который я зову «неприличным»: полоски ткани так малы, что практически ничего не скрывают.
– Не так уж и похож, – решается возразить она. – Твой больше. К тому же у меня не медальон, просто подвеска. На ней нет замочка, видишь?
Шарлотта оценивает наши украшения.
– Она права, Саттон.
– Согласна, – кивает Мадлен. – Не так уж они и похожи.
Едва сдерживаюсь, чтобы не плеснуть им в лица горячей водой. Она же во всем пытается меня копировать! Я еще могу смириться с тем, что сестричка бегает за нами хвостом, а они это терпят, потому что жалеют ее после исчезновения Тайера. Даже то, что родители носятся с ней – особенно папа! – а со мной обращаются так, будто побаиваются. Но красть свои идеи я не дам!
Не отдавая отчета в том, что делаю, я сжимаю пальцы вокруг подвески Лорел и резко дергаю вниз. Цепочка лопается. Размахнувшись, я забрасываю украшение так далеко, как только могу. В ночной тишине слышно, как ударяется о скалы металл, отскакивает и падает куда-то в кусты.
Лорел моргает, пытаясь сдержать слезы.
– Но… зачем?
– Вот что бывает, когда кто-то пытается подражать мне.
Лорел все-таки начинает плакать.
– Да что с тобой сегодня такое! – выкрикивает она, срывается с места и убегает в сторону леса.
Несколько секунд мы ошарашенно переглядываемся. Вода все так же бурлит и поблескивает, но теперь эта игра света кажется зловещей. Раздраженно выругавшись, выбираюсь из источника, чувствуя себя очень виноватой.
– Лорел!
Лес остается темным и безмолвным. Я надеваю шорты, шлепанцы и футболку и отправляюсь на поиски сестры.
Через несколько шагов свет прожекторов над источником перестает рассеивать темноту леса. Под сводом мескитовых деревьев приходится идти на ощупь, поэтому я делаю несколько неверных шагов и останавливаюсь, шаря перед собой руками.
– Лорел? – слышу неподалеку шелест веток, затем треск. – Лорел?
Собравшись с духом, снова иду вперед. Ноги путаются в высокой траве. Откуда-то из темноты доносится всхлип.
– Лорел? Иди сюда, – все еще раздраженно окликаю ее. – Мне жаль, слышишь? Я куплю тебе новый медальон.
Очень хочется добавить: «Только не такой, как у меня», – но благоразумно сдерживаюсь.
Через несколько шагов деревья неожиданно расступаются, и я выхожу на полянку. Здесь раньше было русло ручья. Затхлый горячий воздух абсолютно недвижим. Трещины на земле причудливо переплетаются с тенями. В кустах громко звенят цикады.
– Лорел?
Отсюда уже не видны огни зоны отдыха. Без них я даже не знаю, как вернуться, но тут сзади раздаются шаги.
– Кто здесь? – оборачиваюсь и понимаю, что в ночной темноте кто-то есть. Со стороны леса доносится шепот, потом сдавленный смех.
Через секунду мне на плечо ложится тяжелая рука, а в шею упирается что-то холодное и острое.
Ужас сковывает меня. С опозданием понимаю, что не могу пошевелить руками – они сведены за спиной, и кто-то сильный сжимает запястья. На шею все сильнее давит что-то, не позволяя сделать вздох. Тело пронзает боль. Нож!
