Не подозревая о наших размышлениях, Шарлотта отвернулась. Рыжий хвостик качался за спиной, пока она обходила скалу, стараясь шагать в такт музыке. Стоило ей свернуть на тропу, как Эмма и Гаррет перестали слышать ее шаги, будто Шарлотта просто растворилась в воздухе.
22. Грязные тайны
В понедельник мистер Гаррисон, учитель физкультуры, предложил желающим поиграть в хоккей на полу (тоска!), а остальным – отправиться на прогулку Эмма выбрала второй вариант, и вскоре уже шагала по пустой беговой дорожке вдоль теннисного корта. Утро было ветреным, но теплым, из ближайшего кафе доносился запах свежемолотых кофейных зерен. Тонкие стебли высохшей травы кружились в воздухе, оседая на площадке для прыжков. В центре поля высился шалаш из сваленных в кучу красно-белых беговых барьеров, рядом на земле валялась забытая кем-то серая толстовка и полупустая бутылка воды. Вокруг стояла тишина, только вороны каркали в кронах деревьев.
«Как насчет похода в спа-салон после тенниса?» – отправила Эмма сообщение с телефона Саттон. Приглашение предназначалось Мадлен: именно с ней Эмме хотелось обсудить странное поведение Шарлотты на склоне горы в субботу. Однако встречу пришлось отложить: на выходные Мадс уехала в Финикс, на занятия балетом. Сегодняшний день идеально подходил для разговора. Шарлотта сразу после занятий собиралась идти к врачу. «Записалась к гинекологу», – сообщила она Эмме с заговорщическим видом. Значит, можно будет встретиться с Мадлен наедине.
Эмме хотелось во что бы то ни стало понять, что у Шарлотты на уме. Все выходные она копалась в дневнике Саттон, пытаясь выяснить, насколько силен был ее гнев. Однако краткие записи ничем ей не помогли.
«Иногда я думаю, что друзья меня ненавидят. Все до единого».
«Шар иногда бывает такой стервой. Ей надо что-то с этим делать».
Достаточно ли этого для обвинения? Сильно ли Шарлотта разозлилась на Саттон, когда та увела ее парня? Могла ли в отместку задушить подругу? Ей ничего не стоило спуститься вслед за Эммой на кухню и припереть ту к стене, а потом, никем не замеченной, вернуться в постель. В конце концов, это же ее дом, и он просто огромен. Что, если где-то в стене есть потайная лестница?
Мысли Эммы тревожили меня. Я издевалась над Шарлоттой на горячих источниках. Я увела ее парня. Что еще могло произойти между нами? И могла ли она потерять голову от гнева?
– Саттон? – раздался позади чей-то голос.
Эмма обернулась, но яркое солнце помешало сразу узнать говорившего. Пока тот пробирался сквозь живую изгородь, она успела придумать себе тысячу разных сценариев, один страшнее другого. Однако стоило незнакомцу подойти ближе, как страх рассеялся. Это был Итан.
– Привет, – сказала Эмма, делая шаг в сторону, чтобы он мог идти по дорожке рядом с ней. – Я не знала, что у вас тоже физкультура.
– У нас сейчас алгебра, – ответил он. – Но я все равно ничего в ней не понимаю. Зачем тратить время.
Некоторое время они шагали бок о бок. Мягкая дорожка поглощала звук шагов. Ветер доносил со стороны парковки запах выхлопных газов. В воздухе мелькнуло размытое пятно: колибри, стремительно вспорхнувшая к кормушке возле сарая с инвентарем.
– Так что, ты все-таки решилась? – поинтересовался Итан. – Провела с подружками воспитательную беседу насчет розыгрышей?
– Пока нет, – рассмеялась Эмма. – Сначала нужно сочинить речь.
– Все еще видишь в них мировое зло?
– Все еще вижу, – ответила Эмма. «Даже яснее, чем раньше», – едва не добавила она, но удержалась. Пытаясь найти другой предмет для разговора, она неожиданно заметила цитату, которую Итан нацарапал ручкой на тыльной стороне ладони: «Как переменчиво, должно быть, наше сердце – его тревожат, словно ветер гладь пруда, теченья мыслей…» Эти строки были ей хорошо знакомы:
– Тебе нравится Сильвия Плат?
Парень слегка покраснел:
– Теперь ты знаешь мой самый страшный секрет: я читаю сопливые женские стихи.
– Это лучше, чем если бы оказалось, что ты их пишешь, – рассмеялась в ответ Эмма. – Я вот пишу. Целую тетрадь исписала!
Воспоминание оказалось не из приятных: тетрадь, как и паспорт, лежала в кармане похищенной сумки. Найдется ли она?
– Ты читал «Под стеклянным колпаком»?
– Да. Мне очень понравилось.
– Я трижды перечитала этим летом, – выпалила Эмма.
Итан нахмурился.
– Неужели Саттон Мерсер читает такое? И пишет стихи? Сопливые, к тому же. Какая ты… многогранная.
От необходимости придумывать ответ Эмму спас свисток учителя, собиравшего класс. Эмма с преувеличенным энтузиазмом бросилась к зданию школы, бросив Итану на прощание: «Увидимся!» Щеки у нее горели, с губ не сходила улыбка.
Пи-и-ип.
Сообщение от Мадлен. «Спа-салон – это супер! – писала она. – В “Палому” к семи?»
«Согласна», – пальцы Эммы так и летали по клавиатуре. Наконец-то пришло время получить хотя бы часть ответов.
– Мисс Вега, мисс Мерсер? – в комнату ожидания спа-центра «Палома» заглянула ухоженная веснушчатая женщина в белом халате. – Все готово.
– Спасибо, – Мадлен поспешно свернула сайт «желтой» газеты, на котором девушки играли в «Найди пьянчужку». Суть игры заключалась в том, чтобы быстрее противника определить, пьяна ли знаменитость на фото, и успеть ткнуть в экран пальцем – один раз или дважды, если у героини снимка грудь выпадала из декольте.
Женщина в халате – на бейджике было написано «София» – открыла стеклянную дверь и пропустила их в длинный узкий коридор. Навстречу им шел другой сотрудник спа-центра, мужчина, окинувший обеих одобрительным взглядом. Мадлен хихикнула и, улучив момент, шлепнула его пониже спины. Тот обернулся, но девушка продолжала шагать дальше, сделав вид, что ничего не произошло.
София подвела их к очередной стеклянной двери, за которой оказался небольшой бассейн. С потолка струился приглушенный золотистый свет. В колонках негромко звучала музыка и звуки природы.
– Подготовьтесь пока, – София вышла, закрыв за собой дверь.
Мадлен немедленно сбросила на пол купальный халат, подтянула завязки на черном бикини и забралась в бассейн.
– Идешь? – поторопила она Эмму.
Эмма тоже сняла халат и спустилась в бассейн, заполненный грязью, густой и зернистой. Ощущение было такое, будто сидишь в глубокой тарелке с овсянкой. Мадлен откинула голову на бортик, на лице застыло выражение крайнего блаженства. София вернулась, принесла девушкам огуречные маски и снова скрылась, пожелав хорошего отдыха и приглушив свет.
На поверхности грязевой ванны вздувались и лопались пузырьки. Эмма вытянулась и попыталась расслабиться. Вкусно пахло огурцами, но музыка играла так громко, что скорее раздражала, чем успокаивала. Мелодия сменилась: вместо шума дождя из динамиков теперь доносился рокот тамтамов и жужжание насекомых, нарушаемое птичьим гомоном и звуками африканской флейты. Когда к этой какофонии добавились крики обезьян, Эмма не выдержала и рассмеялась. От противоположного бортика тоже донесся сдавленный смешок. Эмма открыла глаза и посмотрела на Мадлен. Та изо всех сил сжимала губы, чтобы не выдать веселья. К первой мартышке присоединилась вторая, и Эмма поняла, что больше не может сдерживаться. К ее хохоту присоединилась и Мадлен. Кружочки огурцов посыпались с их лиц в грязь.
