Ален рассказывал на ходу о каком-то своем новом изобретении, – звукоусилительной системе. Одного названия Финчу было достаточно, чтобы понять, что это плохая идея. Ни к чему привлекать к себе лишнее внимание. Они шли по тихой, заросшей деревьями окраине красивого городка, и тут Лев подал голос.
– Вон там Ханса живет, – сказал он.
Ален хмуро огрызнулся:
– Какая еще Ханса? Из сказки? А нам-то что до нее?
Лев только улыбался улыбкой сфинкса.
– А почему бы не пройтись по городку? Давайте, наверняка там еще все спят.
Он всегда был таким. Тихий, спокойный – и вдруг в нем просыпается бунтарь и других начинает подзуживать: давай, мол, покажи, что ты трус.
На этот раз Финч знал больше Льва: он-то уже бывал в этом городке. Он еще и не такие глупости творил после того, как оказался в Сопределье. После того как чудом уйдешь от смерти, начинает тянуть на такие штуки. Да и Алтея ведь бродила здесь, когда собирала свои сказки. Когда-то Финч даже пытался пройти по ее следам – просто было любопытно, сумеет ли он тоже выбраться из этих приключений живым.
– Идем, – только и сказал он, поворачивая к городу.
Если бы Норман Рокуэлл иллюстрировал книгу сказок, он нарисовал бы точно такой городок. Над ним висела голубая дымка, будто пар, поднимающийся над морем. У домиков были соломенные крыши, и двери карамельных цветов, и загадочные окошки, обвитые плющом. В одном из них Финч увидел женщину. Она водила щеткой по своим густым волосам.
Алену было страшно – Финч видел это по его походке. А вот Лев… Так и шагал с самоуверенным видом, сукин сын.
Они проходили мимо маленького желтого домика, который с виду был как-то добротнее остальных, хоть Финч и не мог бы объяснить почему. И тут он увидел, как вокруг домика стелется по земле что-то черное. Вначале показалось, что это какой-то мираж, обман зрения – моргнешь, и все исчезнет. Когда же они подошли ближе, чернота превратилась в тонкую пелену мерцающего тумана. Казалось, что уже идет обратный отсчет и дом вот-вот взлетит на воздух.
– А это еще что такое? – пробормотал Лев и бросил лукавый взгляд на Финча. – Должно быть, это и есть дом Хансы.
Он подошел ближе, топая по траве своими замечательными кожаными походными ботинками. Они были все еще в отличном состоянии, хотя Лев бродил по Сопределью уже дольше Финча. Он склонился над полоской тумана, уперев руки в колени.
– Хм…
– Не трогай, – резко сказал Финч, когда Лев ткнул в туман носком ботинка.
Но сказал уже в пустоту. Не успел он открыть рот, как Лев растворился в тумане без следа. Его просто всосало туда, как воду в губку. Шалость удалась.
Сопределье было как часы – идеально отлаженные, сбалансированные, точно отсчитывающие время. Беженцы находили себе укромные местечки среди винтиков и шестеренок и постепенно начинали разбираться, когда не стоит высовывать голову наружу и в какие уголки этого нового мира лучше вовсе не лезть.
А Финч, как оказалось, что-то свихнул в этом механизме. Освобождение Алисы прошло не так гладко, как хотелось бы. Это была не хирургическая операция – миру, созданному Пряхой, просто вспороли живот и вытащили наружу дымящиеся внутренности. И он этого не выдержал.
После исчезновения Льва Финч напился. Они с Аленом, перепуганные до тошноты и терзаемые нарастающим чувством вины (особенно Финч – ведь это он мечтал, чтобы какое-нибудь происшествие наконец-то сбило со Льва эту спесь… но не такое же!), заперлись в таверне. Погасив свет и заперев двери, они сидели, окаменев от ужаса, за барной стойкой и дружно напивались. Некому было даже рассказать, некому послать весточку – у Льва не было никаких родственников. Только они двое безуспешно ломали головы над тем, что же, черт возьми, случилось с их другом.
Длинные тени лежали на полу, и Ален уже спал, когда у Финча возникла одна гипотеза.
Пока Алисина сказка не рассыпалась, Финч не один час провел в ее замке. Проскальзывал тайком в его бесчисленные двери, бродил по саду. Отирался среди лакеев, служанок и кухарок – всех этих почти невидимых второстепенных персонажей, на которых и держалась сказка.
Вначале он пробирался туда по ночам, а потом, осмелев, и днем. Здесь все было переполнено магией до краев, но и опасность караулила только там, где была Алиса, где даже воздух делался пьянящим. Все здесь было странным и запутанным – двери, которые не открываются, лестницы, которые никуда не ведут, странные комнаты, которым вовсе и не место в этой сказке. В центре замка был внутренний двор, где всегда валил снег – крошечная планета вечной зимы.
Даже в кошмарах Сопределье было прекрасным.
Финч оставил Алена спать за стойкой и шагнул в тревожно-сладкий вечерний воздух. Ему уже случалось ездить пьяным на велосипеде – и не сосчитать, сколько раз. И то, от чего у него теперь шла кругом голова, не имело ничего общего с опьянением. Он остановился, проверил цепь, пощупал шины. Легкое головокружение, от которого его то и дело заносило вбок, а сверху как будто что-то давило, не исчезло, когда он слез с велосипеда. Дело было в атмосфере. В воздухе Сопределья было разлито что-то странное.
Остаток пути Финч катил велосипед перед собой. Замок Алисы уже должен был показаться впереди, за деревьями – темными промельками среди темных ветвей. Вымощенная белым камнем дорога становилась шире, а замка все не было. Финч уже начал думать, не заблудился ли он, но вскоре вышел к знакомому месту, где дорога резко шла вниз, рядом росли полукругом кусты жимолости, а чуть дальше, на открытом месте, стоял замок, такой тяжелый на вид, что казалось, земля под ним вот-вот просядет.
Что, по всей видимости, и случилось. Замка не было. Все исчезло. И ворота конюшни, и поросшие мхом каменные стены. Тайные комнаты и коридоры и все прочие странные причуды Пряхи. Замок не сгорел дотла, не лежал в руинах – он просто исчез. На его месте клубился ползучий туман, режущая глаза пустота, кое-где мерцающая, словно отражение огней в воде.
Это была та же чернота, что протянула свои щупальца вокруг дома Хансы. Но она расползалась все дальше и втягивала в себя все больше. Сказка Алисы оборвалась, и вслед за ней начало рассыпаться все остальное. Ханса свернула со своего сказочного пути, и ее сказка тоже начала разрушаться.
Гипотеза оказалась верной.
Глубокой ночью, в непроглядной темноте, Финч вернулся к дому Хансы. Долго смотрел на то место, где исчез Лев. Ничего не происходило, и тогда он развернулся и медленно отсчитал десять шагов назад. Разбежался, прыгнул, благополучно перескочил через черную пустоту и открыл дверь в дом.
Он прошелся по тихим комнатам, пробежал глазами по кроватям и занавескам, посуде и стульям. Задержался в одной из спален. Там, на невысоком столике, стояла маленькая подзорная труба из какого-то блестящего металла. Финч долго смотрел на нее.
Он взял трубу со стола. На кухне прихватил деревянную ложку с выжженным на ней силуэтом корабля. С подоконника – заводную лисичку, которая умела водить большими анимешными глазами и тремя хвостами и издавать жужжащие звуки. Финч сам не мог сказать, зачем ему все это, – просто именно эти вещи сами просились в руки. К тому же он знал, что скоро они все равно канут в расползающийся туман вместе с домом и со всем, что осталось от сказки про Хансу.
