24
Дверь, через которую они вышли, несколько секунд еще висела в воздухе. Финч еще видел сквозь нее слабый свет только что покинутого мира, казавшийся еще более тусклым по контрасту. Затем свет мигнул и пропал, будто светлячок.
Финч обернулся, и на какой-то безумный миг ему показалось, что они снова в Сопределье. Но это место имело более ветхий, потрепанный вид, не такой средневеково-уютный – скорее, в нем ощущалось что-то диккенсовское. Они с Иолантой стояли уже на другом перекрестке, шестиугольной площади, куда сбегались вымощенные щебенкой улицы, а вокруг сияли освещенные окна. Небо было предвечернего цвета, и после мертвого мира можно было с облегчением вдохнуть кухонные ароматы, запах ветра и даже мутных стоячих луж среди камней.
Иоланта тоже вздохнула так, словно сбросила с себя тяжкий груз.
– Наконец-то выбрались. Как ты, ничего?
Финч молча кивнул. Он сам не знал, как он. Может быть, он все-таки не создан для таких путешествий, когда не успеешь ступить на землю одного мира – и уже переносишься в другой.
Оттащив его подальше с дороги, хотя весь транспортный поток состоял из одного мужчины на странном трехколесном велосипеде, даже не взглянувшего на них из-под полей шляпы, Иоланта сбросила с себя плащ. Свернула его в комок, такой тугой, что Финч сразу вспомнил о ее морском прошлом, и засунула в сумку. Поверх черных джинсов и черной футболки с пятнами отбеливателя, из-под которой торчали черные лямки лифчика, натянула черное платье с высоким воротом. Оно зашуршало и ловко село на ее широкие бедра.
– Камуфляж, – сказала она.
Финч взглянул на свои залатанные джинсы и синюю футболку из «Хейнс»
[8], не без труда выигранную когда-то у Льва в винт «Египетская крыса». На кроссовки – уже скорее из скотча, чем из ткани. И кожа у него была коричнево-смуглой – среди беженцев Сопределья дело обычное, но в городе, видом и запахом напоминающем сцену из «Больших надежд», это могло кого-то насторожить.
– Да все нормально, – успокоила Иоланта. – Здесь к путешественникам привыкли. Считай, что ты в портовом городе. Но леди все-таки должны придерживаться определенных правил.
На слове «леди» Иоланта нырнула, как поплавок, присев в книксене – он мог бы показаться насмешливым, если бы не был таким глубоким и идеальным по исполнению.
«Да кто ты, черт тебя возьми?» – снова спросил Финч, но на этот раз только мысленно. Решил выждать пока.
Одевшись соответствующим (непонятно чему) образом, Иоланта повела Финча по самой широкой дороге. Она, впрочем, все равно оказалась настолько узкой, что Финч подумал – похоже, в этом мире улицы на автомобили не рассчитаны. Чем дольше они шли, тем больше попадалось навстречу пешеходов и открытых лавок, где продавали еду, одежду, инструменты и игрушки. Поначалу Финч вглядывался в лица прохожих, но все это была разношерстная и равнодушная толпа, и вскоре он переключил внимание на витрины.
– Не глазей так, – резко одернула его Иоланта. – Заставят что-нибудь купить.
– У меня с собой ровно ноль долларов, – ответил Финч, хотя это была неправда. В кошельке у него все еще лежали сорок семь американских долларов и тридцать восемь центов – он не решился их выбросить из суеверия.
Иоланта бросила на него взгляд:
– Им не деньги твои нужны.
Иоланта шагала по улице стремительно, не оглядываясь по сторонам. Финч боялся потерять ее или напроситься на излишнее внимание торговцев, а потому старался не отставать, но по пути что-нибудь то и дело останавливало на себе взгляд. Витрина, вся увешанная маленькими, мутноватыми картинками с изображениями русалок. Еще одна витрина, затянутая невесомой паутинкой, а в ней – украшения в форме насекомых. Голубые глаза мужчины, продающего жестянки с чаем, – он уже потянулся к Финчу с улыбкой, и тот поспешно отошел. В нише между двумя магазинчиками разыгрывалось перед пыльным занавесом кукольное представление. Две деревянные марионетки на одной крестовине дергались на фоне декорации с изображением знакомого города. У куклы-девочки была шапка светлых волос, у мальчика – темное облако. Они вдвоем держали в руках зеленую книгу, на обложке которой мелкими золотыми буковками было вытиснено заглавие.
– Погоди, – попросил Финч и замедлил шаг, но Иоланта схватила его за руку и уволокла в сгущающуюся толпу.
– Будешь останавливаться, тебя заставят что-нибудь купить.
Они пошли дальше, мимо все более навязчивых продавцов с их товарами – сваленными грудой на прилавке балетными туфельками и шишковатыми фруктами, мимо витрины с телефонами (и на подставках, и с вращающимися дисками, и «принцессы», и смартфоны), на которую Финч волей-неволей оглянулся, и наконец остановились у магазинчика, мимо которого сам Финч прошел бы, не заметив. Витрина у него была из матового стекла, штора плотно задернута. Иоланта постучала в дверь, заговорщицки подмигнув Финчу. Как будто они тут шутки шутят. Как будто он тоже в курсе, где они и кого сейчас увидят. Он сжал пальцы на ремне своей сумки, собранной в Сопределье одни неполные сутки и два мира назад.
Дверь им открыла настоящая живая баба-яга – с молочно-нефритовыми глазами, с торчащими вперед, как у Джорджа Вашингтона, зубами и дубленой кожей стареющей французской кинозвезды. Ростом она была с воробья, но двигалась прямо как линкор: неторопливо, решительно, держась рукой за поясницу.
– Ты-ы, – недовольно протянула она, глядя на Иоланту. – Явилась незнамо откуда, приволокла незнамо кого, торговать незнамо чем. Стерва ты бесстыжая.
– Привет, бабушка Джун, – преспокойно ответила Иоланта. – Знаю-знаю, меня долго не было, ты уж тут меня похоронила, да, я ужасный ребенок, могла бы и написать – но вот она я. Ты меня простишь?
Женщина пренебрежительно махнула рукой.
– А это смотря что ты мне принесла. Заходите давайте, не топчитесь у дверей, не то сейчас весь рынок слетится на свежих покупателей.
– Она что, правда твоя бабушка? – вполголоса спросил Финч.
– Да ты что, нет, конечно. Ты смотри, спиной к ней не поворачивайся – она у тебя живо все золото выудит, если решит, что это ей с рук сойдет.
Дверь за ними захлопнулась со зловещим щелчком, и Финч заморгал от неожиданной темноты. Впрочем, полной темноты не было – был красноватый полумрак, как в кузнице или у дракона в брюхе. Это была не то лавка древностей, не то магазин подержанных товаров с сильным уклоном в эзотерику. Он был весь завален какими-то тонкими металлическими инструментами, телефонами с открытыми микросхемами и всевозможными резными деревянными штуковинами, вызывавшими подозрения, что где-то в тайном отделении у них прячется клинок.
– Ну ладно. – Бабушка Джун юркнула за прилавок, зажгла лампу, и все трое оказались в кругу яркого белого света. – Что вы мне принесли?
