– Ну… это желание, наверное, тоже пошло не так, – наконец сказала она. – Дядя Айвор ни за что бы не попытался убить тебя. Он хотел просто убрать тебя с дороги.
Предупреждение Гвоздя – «Есть вероятность, что она перешла на сторону своего дяди и вместе с ним работает против нас» – ярко вспыхнуло в уме Вэна.
Галька снова протянула руку.
– Монетки можешь оставить себе, но всё остальное верни мне. И поскорее.
Дрожащими пальцами Вэн извлёк из карманов замок, нефритового дракона, пресс-папье, два стеклянных шарика и положил их на подставленную ладонь Гальки. Ему тут же захотелось забрать один шарик обратно. Он не собирался отдавать их оба. Он хотел держать при себе старый шарик, тот, который отдал ей несколько месяцев назад, пока не убедится, действительно ли эта та самая Галька, которую он знает. Но теперь уже поздно.
Взгляд Гальки сразу же устремился на второй шарик. А потом она посмотрела прямо в глаза Вэну.
– Я знала, что ты и его найдёшь, – сказала она. – Знала, что будешь искать.
В её глазах сверкнула маленькая искорка, словно спичка, коснувшаяся фитиля свечки на торте.
– Я знала, что ты поймёшь всё. Ты единственный, кто понимает.
А потом впервые с того момента, когда они снова встретились, Галька улыбнулась ему.
Улыбка была похожа на вспышку фотоаппарата – пропала так быстро, что у Вэна чуть не закружилась голова. Весь мир казался без неё тусклее.
Галька развернулась.
– Пойдём, – сказала она через плечо, её голос снова стал резким и серьёзным. – Поговорим внутри!
Вэн простоял на месте сколько смог, но потом бегом бросился вслед за Галькой.
Огромный кирпичный дом словно вырос ещё больше, когда они подошли ближе. Появлялись всё новые и новые пристройки, новые комнаты, уголки и высокие окна виднелись со всех сторон, словно дом достраивал себя прямо на глазах у Вэна. Когда они прошли через огромную входную дверь, он почувствовал себя очень маленьким и заблудившимся.
Они вошли в большую комнату с высоким потолком. С потолочных балок свисали три хрустальные люстры. На стенах висели шкафчики с редкостями и картины маслом в позолоченных рамах. Внутри было так тихо, что Вэн слышал эхо собственных шагов.
– Это дом мистера Фэлборга? – прошептал Вэн.
– …У него куча домов. Он и их коллекционирует. – Галька повернулась к Вэну. – Не обязательно говорить так тихо. Дядя Айвор на аукционе, а Ганс и Герда уехали по делам. Пойдём сюда.
Она показала Вэну на следующую комнату, гигантскую гостиную, где десятки ламп от Тиффани окрашивали воздух всеми цветами радуги. Они словно оказались внутри калейдоскопа, подумал Вэн. Калейдоскопа с бархатными диванами. И гигантским камином. И целым рядом доспехов.
– Они настоящие? – всё ещё шёпотом спросил он.
– Ну это не настоящие рыцари. Но доспехи настоящие. – Галька открыла стеклянный шкафчик в углу и поставила туда нефритового дракона. – И я тебе уже говорила, шептать не обязательно.
Но Вэн не был уверен, стоит ли говорить громче. Он вообще не знал, стоит ли доверять этому месту, этой ухоженной Гальке без плаща и противоречивым чувствам в сердце.
Галька провела его по коридору, уставленному моделями кораблей, потом взбежала вверх по лестнице и вышла в другой коридор, где висели шёлковые и бумажные воздушные змеи.
– Мистер Фэлборг что, пожелал, чтобы всё это переместилось сюда из его городского дома? – спросил Вэн, отпихивая воздушный змей от лица.
– Кое-что – да, – ответила Галька и открыла дверь, ведущую на очередную лестницу, – …коллекции повсюду. Но самые ценные вещи он берёт с собой, куда бы ни ехал.
– Значит… желаниеды сейчас здесь? – Вэн оглянулся через плечо, словно был готов увидеть несколько полупрозрачных существ, парящих в воздухе позади него.
– Здесь, – коротко ответила Галька. – И они в безопасности.
– А как же те… – Вэн вспомнил серебристых, длиннозубых чудовищ, прятавшихся в городском саду мистера Фэлборга, и не смог сдержать дрожи. – А как же те, которые уже не маленькие?
Галька посмотрела на него и коротко ответила:
– Это большой дом.
Она толкнула толстую деревянную дверь.
Вэн вслед за ней переступил порог. Комната была просторной, но уютной. Её освещали красные стеклянные лампы, которые свисали с потолка, а там и тут стояли маленькие столики. Кресла, банкетки и диваны с мягкими подушками ждали, когда на них кто-нибудь плюхнется. Вдоль стен стояли шкафы с ящиками, плоские и объёмные, маленькие и огромные, всех цветов радуги. Вэн сосредоточил взгляд на одном разноцветном ряде. «Кэндиленд». «Голодные бегемотики». Десять изданий «Улики». Двадцать версий «Монополии».
– Это игровая комната, – объяснила Галька, поставив миниатюрный замок на стол, где он играл роль ладьи на шахматной доске. – Пожалуй, моя самая любимая комната в этом доме. Но здесь куда менее интересно, когда… ну ты знаешь. – Она отвела глаза и пробормотала последние несколько слов: – Когда больно – уходи.
Когда тут только ты один.
Вэн прошёл к старомодной картотеке и наугад открыл ящик. Там лежали колоды красных игральных карт, тщательно сложенные и подписанные. В следующем ящике лежали зелёные коробочки. В третьем – бледно-голубые.
У Вэна начало жечь в груди.
Он был так уверен, что Галька нуждается в нём. Что она в плену, совсем одна, ужасно себя чувствует: ей так же одиноко и ужасно, как стало и ему.
Но она всё это время была здесь. Здесь, в большом загородном доме с кучей воздушных змеев и доспехов, в доме, где столько игр, сколько Вэн за всю жизнь не видел.
Может быть, всё потому, что в комнате очень уютно. Может быть, из-за бесконечных колод карт. Может быть, поводом стали «Голодные бегемотики». Так или иначе, что-то, что горело в груди Вэна, вдруг зашипело, заискрилось, и… ФВУШШШШ!
Он развернулся к Гальке.
– Значит, вот где ты была? – резко спросил он. – Жила в гигантском особняке, где есть все игры мира? Вот что ты делала, пока я думал, что тебя держат в плену?
У Гальки отвисла челюсть.
Но Вэн продолжил говорить, не дав ей вставить ни слова.
– Всё это время я думал: «Бедная Галька!» Или, может быть, лучше сказать – Мэйбл?
Рот Гальки захлопнулся.
– Нет, – ответила она через стиснутые зубы, – не лучше.
– Почему? Это разве не твоё настоящее имя? – Вэн уже не мог остановиться. – Тебя так называет мистер Фэлборг. Ты что, всё это время притворялась кем-то другим? Кем-то по имени Галька, которая живёт в секретном подземном мире? Я поэтому не должен называть тебя Мэйбл, а, Мэйбл?
