– Они… что? – прохрипел он.
– После нашего разговора вчера вечером я отправила Чарльзу сообщение, сказала, что мне очень жаль, что пришлось вот так вот быстро тебя забрать. Ночью он ответил, что они приедут сюда и проведут с нами выходные!
Вэн ещё сильнее схватился за стену.
– Все выходные?
– Ну… одну ночь, по крайней мере, – поправилась мама. – Вы с Питером можете поспать здесь, а Чарльз займёт гостевую комнату в особняке. Они с управляющим труппы старые друзья. – Мама шире открыла глаза. – Джованни, ты разве не рад этому? Ты же сам говорил, что скучаешь по Питеру…
– О да. Говорил, – поспешно ответил Вэн. – Я просто… я думал, что мы поедем в город, чтобы с ним увидеться.
– Ну город сам к нам приедет! – Мама снова сверкнула улыбкой и подняла чашку с чаем. – А теперь иди прими душ! – скомандовала она поверх чашки. – Андьямо!
[7] Чтобы быть готовым к прискорбному событию.
Вэн отшатнулся.
– Что?
Мама поставила чашку на стол.
– Чтобы быть готовым к их скорому прибытию! Давай! Андьямо!
Закрывшись в ванной, Вэн уткнулся лицом в полотенце и попытался задуматься. Но всё, о чём он мог думать, – как тяжело решить проблему и как легко усугубить её.
Через сорок пять минут «прискорбное событие» свершилось.
Вэн стоял в дверях, аккуратно одетый, с причёсанными мокрыми волосами и слуховыми аппаратами на ушах. Мама, одетая в бледно-голубую блузку, просто сияла. А Питер в дорогом сером костюме, выбиравшийся из отцовской блестящей машины, напоминал пулю, вылетающую из пистолета. Очень угрюмую пулю, которая летела прямо в Вэна.
Питер остановился так близко к нему, что Вэн чувствовал на лице его дыхание.
– Что происходит? – шепнул он почти прямо в ухо Вэну. – Я думал, мы пытаемся их разделить!
– Я… – начал Вэн, но его прервала мама, расцеловав обоих Греев в щёки, потом мистер Грей, пожав ему руку.
Все тщательно построенные в голове планы разлетелись на куски.
– Вы голодны? – спросила мама. – Может быть, пойдём в столовую?
– Есть ли что-то подлее твоего отъезда? – спросил мистер Грей.
Нет. Мы уже поели перед отъездом. Так звучит логичнее. Мистер Грей так улыбался маме Вэна, что вряд ли мог говорить о подлости или ещё чём-то таком.
– Может быть, тогда прогуляемся по территории? – пропела мама. – Сегодня такой прекрасный день, а место просто замечательное.
Мистер Грей протянул ей руку.
– И компания тоже прекрасная.
Вэн очень чётко услышал эти слова.
И Питер, очевидно, тоже.
Он остался стоять рядом с Вэном, провожая обоих родителей ледяным взглядом в спину.
– Я не хотел этого, – сказал Вэн Питеру, когда взрослые ушли достаточно далеко, чтобы их не слышать.
Питер пробормотал что-то неразборчивое и поплёлся вслед за родителями. Вэн шёл за ним, всей душой желая, чтобы мама не наклонялась так близко к мистеру Грею, а её улыбка была не такой счастливой.
После прогулки по территории Вэн предложил всем поиграть в «Монополию» в игровой комнате особняка. Он на самом деле не любил «Монополию», но хотел, чтобы они все четверо оставались вместе как можно дольше, чтобы мистер Грей не оставался с мамой наедине.
Через три часа голова Вэна уже гудела, когда он пытался отличить голоса Греев от шума, у мамы глаза остекленели от скуки, а мистер Грей – который упорно называл Парк-Плейс «Парк-Лейном» со своим характерным британским акцентом, – морщился от неудовольствия. Улыбался только Питер.
Они вместе поужинали в большой столовой. Питер попросил отца «передать ВО-О-О-О-О-О-ОДУ», рыгнув так, что стаканы задрожали.
– Питер, – крепко сжав губы, сказал мистер Грей.
Вэну понадобилось несколько попыток, но ему в конечном итоге удалось произнести слово «сыр» достаточно громко, чтобы Питер фыркнул, да так, что у него из носа вода полилась.
После этого ужин как-то быстро закончился.
Голубая дымка сумерек висела вокруг них, когда Питер, Вэн и его мама пошли по тропинке к старой конюшне.
– Не засиживайтесь совсем допоздна, – сказала мама, когда мальчики устроились в комнате Вэна: Вэн на кровати, Питер на раскладушке, позаимствованной в одной из гостевых комнат. Мама перенесла из своей спальни телевизор, чтобы они устроили «настоящую ночёвку» – она всё повторяла эту фразу с широкой улыбкой.
– Спокойной ночи, Питер, – сказала мама, накрывая его одеялом. – Буона нотте
[8], каро мио, – добавила она более мягким голосом, наклонилась и поцеловала Вэна в лоб. А потом вышла из комнаты, оставив после себя запах лилий.
Вэн стёр поцелуй рукавом пижамы, ему было немного неловко. Но Питер на него не смотрел. Он пустым взглядом таращился на дверь. У него было такое выражение лица, что Вэн даже задумался, когда в последний раз кто-то целовал Питера Грея на ночь.
Они нашли по телевизору фильм про супергероев – из тех, в которых столько взрывов, что они ни за что бы не расслышали слов друг друга, даже если бы пытались говорить. Вэн уснул ещё до того, как фильм закончился.
Немного позже он, вздрогнув, проснулся и часто заморгал, пытаясь понять, почему он уснул, не сняв слухового аппарата.
Телевизор работал на небольшой громкости. В свете экрана Вэн увидел Питера Грея, лежавшего на раскладушке; голубой свет отражался в его открытых глазах.
Сегодня Вэн тоже не проберётся к колодцу желаний.
Тихо вздохнув, он откинулся на подушку.
Питер повернулся к нему.
– …Ты не спишь?
– Не сплю, – пробормотал Вэн. – А ты что, не можешь уснуть?
Питер что-то пробормотал.
Вэн наклонился и включил маленькую настольную лампу, осветив лицо Питера. Питер зажмурился.
– Если я тебя увижу, то лучше пойму, что ты говоришь, – объяснил Вэн.
– А. – Питер сначала остался лежать неподвижно, но потом лёг на бок, чтобы Вэн хорошо видел его лицо. Он продолжил: – Тут так тихо. Дома даже посреди ночи ты всё равно слышишь город. – На его лице была заметна явная неловкость. Он тут же поправился: – Ну то есть, не ты. Просто… люди слышат город. Имею в виду…
– Я понимаю, что ты имеешь в виду, – перебил Вэн. – А ещё ты всегда чувствуешь город. На улице ходят люди. От машин дрожат стены. – Он посмотрел в окно, на звёздное небо. – Тут уснуть куда тяжелее.
– …по крайней мере, это всего на одну ночь. – Питер ударил свою подушку кулаком. – Надеюсь, мы завтра уедем рано.
