– Почему?
– Сказала, что не собиралась идти этой дорогой, но…
С потолка на них спикировал воздушный змей в форме птицы.
Барнавельт с писком отскочил. Воздушный змей бросился на Гальку, разворачивая хвост-верёвку. Галька увернулась, но змей продолжал кружить над ней, связывая верёвкой ноги.
Прежде чем она успела освободиться, на неё спикировал ещё один змей. Потом ещё десяток. Потом ещё.
Три бумажных змея пронеслись мимо шеи Вэна. Защищаясь, он поднял руки, и края змеев больно порезали ладони. А потом его опутали нитки и верёвки змеев. Чем яростнее он сопротивлялся, тем сильнее кружились змеи, к яркому циклону вокруг него присоединялось их всё больше. Его руки покрылись верёвочными ожогами и порезами от бумаги.
– Галька! – крикнул он.
Но никакого ответа не услышал. Её фонарик упал, луч скользнул по полу, а потом замер неподвижно.
Вэн попытался посмотреть через вихрь воздушных змеев.
В нескольких шагах от него Галька извивалась среди торнадо из воздушных змеев, словно муха в паутине. Барнавельт лихорадочно бегал туда-сюда по её спине.
– Барнавельт! – крикнул Вэн и схватился одной рукой за нитки, затягивавшиеся вокруг шеи. – У тебя есть зубы, помоги нам!
– Я уже пробовал! – ответила белка. – Змеям всё равно, когда ты их кусаешь!
Вэн отмахнулся от двух воздушных змеев освободившейся рукой.
– Перегрызи верёвки!
– О! – Барнавельт кинулся к шее Гальки и тремя укусами перегрыз большинство верёвочек.
Галька вытянула руки вверх. Нитки падали на пол, когда она дёргала туда и сюда, сталкивая узлы вниз, к лодыжкам. Барнавельт перепрыгнул с её плеч на плечи Вэна и освободил и его, перегрызя верёвки. Отшвырнув кучу верёвок в сторону, все трое бросились в конец коридора. Галька не забыла на бегу подхватить фонарик.
Они пробежали через тяжёлую дверь. Вэн захлопнул её за собой, а потом посмотрел вслед лучу фонарика в очередной коридор. Галька крикнула что-то через плечо – там были слова «безопасно» и «быстро». Но Вэн подозревал, что безопасно им сейчас не будет нигде.
Мистер Фэлборг не просто загадал желания, чтобы прогнать их. Нарочно или нет, но его желания пытались причинить им боль. А может, и остановить навсегда.
Они пробежали мимо бального зала с паркетным полом, блестящим, словно чёрный лёд, и картинной галереи с высоким потолком; картины в лунном свете казались полосками масла. Они пробегали мимо тусклых комнат с открытыми дверями, где едва заметно блестели тёмные коробки с безделушками. В одной комнате Вэн увидел витрину, полную фигурок супергероев. Он на долю секунды остановился: с одной стороны, ему хотелось присмотреться поближе, но какая-то сила тянула его назад. Пошатнувшись, он вернулся обратно в коридор.
Но свет фонарика Гальки куда-то пропал.
– Галька? – позвал он. – Барнавельт?
Впереди виднелся поворот направо. Вэн прошёл туда и оказался в коридоре настолько тёмном, что не было видно ни стен, ни пола. Окон не было, и луча света тоже. Он потянулся к стене, но вместо неё обнаружил закрытую дверь. Рядом с ней была другая дверь, за ней – третья, четвёртая, и все они были закрыты.
– Галька? – снова позвал он.
Ответа не последовало.
Сердце Вэна замерло.
Если бы Галька убежала вперёд по коридору, он бы увидел луч фонарика где-то впереди. Но он пропал. Галька, должно быть, прошла в одну из этих дверей. Но в какую?
Вэн покрутил ручку ближайшей двери.
Комната оказалась похожа на библиотеку, но вместо книг стеллажи от пола до потолка были уставлены виниловыми пластинками. Через высокие узкие окна пробивалось достаточно света, чтобы стало понятно: здесь никого нет. Вэн ощупью добрался до следующей двери. В этой комнате блестели ряды малюсеньких стеклянных окон. Кукольные домики, понял Вэн. Десятки домиков. Он видел миниатюрные столовые и кухни, на столах стояли тарелки размером с десятицентовую монетку и лежали приборы длиной не больше скрепки для степлера. Домики чем-то напоминали его игрушечную сцену. На какое-то мгновение Вэн представил, как мистер Фэлборг тщательно расставил эти игрушки, украсил маленькие уютные комнатки, которые никто, кроме него, не увидит и не потрогает.
«Я не такой», – сказал себе Вэн. Он вспомнил о листочке в янтаре, который подарил Питеру, и блестящий стеклянный шарик, отданный на хранение Гальке. «Не такой». Тем не менее дальше по коридору он шёл с печальным, щемящим чувством.
В третьей комнате обнаружилась коллекция ракушек, но Гальки не было. В четвёртой – полки со старинными флаконами от лекарств, но Гальки тоже не было. Несколько раз Вэн пытался нащупать выключатель, но потом вспоминал, что не сможет включить свет. Ганс и Герда явно решили оставить свет выключенным, чтобы они блуждали в темноте. Когда он понял, что света не будет, даже если очень надо – он даже не знал, где найти фонарик или спичку, – ему стало ещё хуже. Дыхание Вэна стало напряжённым и хриплым. От каждого движения в воздухе он подпрыгивал.
Осторожно выходя в коридор из очередной комнаты, он вдруг услышал звук.
Вэн остановился и прислушался.
Он не мог сказать, откуда доносится звук и что там говорится, но этот звук очень напоминал голос.
Собрав в кулак всю смелость, он торопливо направился дальше.
Голос снова зазвучал. Вэн повернул голову, пытаясь расслышать, что же он говорит. Что-то похожее на «…здесь!»
– Эй? – крикнул в ответ Вэн.
– Здесь! – снова раздался голос.
Должно быть, он шёл в нужную сторону, потому что голос звучал намного яснее. И это явно был голос Гальки.
Вэн схватился за ручку последней двери в коридоре.
– Галька? – крикнул он в открывшуюся дверь.
– Я здесь!
Комната за дверью была тёмной и большой, как пещера. Вэн почувствовал её размер по тому, насколько неподвижен воздух. Едва заметный лунный свет освещал края плотных бархатных штор. Он осторожно шёл внутрь, держа руки перед собой, и его пальцы касались твёрдых деревянных поверхностей – расставленной тут и там по комнате мебели.
– Мэйбл, – послышался мягкий голос.
Вэн застыл.
Этот голос слишком низкий, чтобы принадлежать Гальке. Это не Ганс и не Герда – они, насколько он понимал, ещё не выбрались из подвала. В доме остался лишь один человек, которому мог принадлежать этот голос.
Он не собирался встречаться с мистером Фэлборгом в темноте. Запаниковав, Вэн бегом пересёк комнату, натыкаясь на столы и шкафы, и раздвинул бархатные шторы.
Комнату заполнил синий свет.
Мистера Фэлборга здесь не было.
Тяжело дыша, Вэн огляделся. Комната, где он стоял, была большой, но настолько загромождённой, что это сильно скрадывало размеры. Каждый дюйм был уставлен странными деревянными приборами: одни такие маленькие, что помещались в ладони, другие большие, как свадебный торт, третьи ещё больше, как гардеробы или напольные часы. В свете луны блестели провода, шестерёнки и другие странные медные детали.
