Свет в башне и без того был ярким. Теперь же он стал настолько обжигающим, что люди бросились на пол. Нечто со дна колодца смотрело, как они в панике бросаются на стены и закрывают лица руками. Воздух наполнился обжигающим шумом.
Нечто со дна колодца открыло пасть. Оно втянуло в себя эти тысячи мёртвых желаний – их шум, их огонь, их силу. Втянуло оно и едва заметный огонёк одного живого желания, почти пропавшего в обжигающей буре.
Огромного желаниеда пронизывала сила. Он мог творить. Мог разрушать. Мог делать всё, что пожелает.
Нечто со дна колодца ещё никогда не загадывало собственных желаний. А сейчас больше всего на свете ему хотелось…
Спокойствия.
Башня под ним перестала раскачиваться. Ветер стих.
Стая желаниедов рассеялась. Один за другим они разлетались во всех направлениях и исчезали во тьме.
Волна спокойствия расходилась по лесу. Она просочилась на территорию «Лисьего логова», где пожары погасли, драки закончились, а люди сонно осели на траву. Драгоценности и лимузины исчезли в клубах тумана. Сирены смолкли. Сломанные кости срослись.
Нечто со дна колодца в последний раз заглянуло в башню. Три человека сидели неподвижно, сжавшись среди осколков стекла и обломков камня. Всё, что осталось от мёртвых желаний, – те самые блестящие осколки и обгоревшее пятно на полу.
Нечто снова поднялось в воздух.
Оно парило – теперь немного тяжелее – над деревьями, возвращаясь на тихую полянку. Оно протащило своё тело – теперь ещё более огромное – обратно в колодец. Лапы и длинный хвост скользнули обратно в подземные туннели, где им самое место. Оно погрузило когти в прохладную землю. Глубоко вздохнув и уложив подбородок на землю, оно посмотрело на кучу монет, блестевших в едва заметном свете звёзд.
А потом закрыло древние глаза и уснуло.
22
Спокойствие
Вэн и Галька подняли головы.
В башне было тихо. Кирпичная пыль кружила в воздухе в странном танце с последними клубами тумана. Тихий ночной ветер шептал что-то над тем местом, где раньше была крыша.
Они, пошатываясь, поднялись на ноги. Рука Вэна всё ещё сжимала кусочек сломанной вилочковой кости. Галька, заметил он, зажала в кулак разноцветный стеклянный шарик. Они оба убрали эти вещицы в карманы.
– Оно ушло? – спросила Галька.
Вэн одновременно спросил:
– Всё закончилось?
Они замерли, слушая и оглядываясь. В окне не было видно ничего, кроме тёмного леса снаружи. Ни кружащих желаниедов, ни криков, ни сирен.
Галька оглядела комнату и увидела третью человеческую фигуру, сжавшуюся у стены. Она бросилась туда. Вэн, спотыкаясь, последовал за Галькой, его кроссовки скользили по осколкам разбитого стекла.
Айвор Фэлборг лежал в куче обломков. Вокруг него валялись кирпичи, их глубокий цвет оттенял его белый костюм. Одну руку он вытянул на каменном полу, словно пытался схватить ею что-то, чего уже не было.
Галька прижала ухо к его губам.
– …Жив, – сказала она. – …Ещё дышит.
Без света мёртвых желаний Вэн плохо видел её губы. Впрочем, облегчение на её лице было очевидным.
Она ещё немного постояла на коленях возле человека в белом костюме, бормоча что-то, что Вэн не расслышал. А потом медленно поднялась.
– Пока… и Герда… позовут на помощь, – сказала она, отступая на шаг. Но потом она остановилась, склонила голову и нахмурилась.
– Что такое? – спросил Вэн. – Ты же не собираешься остаться с ним?
– Нет, – быстро ответила Галька. – Дело не в этом.
Она снова оглядела комнату, её лицо осветил лунный свет из окна.
– Я просто… – Она повернулась к Вэну. – Этот гигантский желаниед…
Вэн кивнул.
– Должно быть, это тот самый, из колодца. Я тоже его видел.
– А ты это почувствовал? – спросила Галька. – Когда он съел желания?
Вэн снова кивнул.
– Он мог сделать что угодно. Мог уничтожить весь дом. И нас. Но не стал.
Галька задумалась, потом плотнее закуталась в мешковатый плащ. Вэну показалось, что она сказала:
– Может быть, ты и прав насчёт желаниедов. Может быть…
Они оба немного постояли неподвижно. Через дыру сверху в комнату ворвался ветер, трепля кончики волос Вэна.
Галька посмотрела в ночное небо.
– Нам надо идти.
Они торопливо спустились на первый этаж тёмного, тихого дома.
Вэн остался ждать в прихожей; Галька открыла дверь подвала и выкрикнула указания для Ганса и Герды. А потом они вместе вышли из парадной двери… и их встретили пики!
Вэн и Галька вскрикнули и отскочили назад. Ряд Коллекционеров, уже готовых штурмовать дом, тоже отпрянул.
– Галька! – послышались удивлённые голоса. – …здесь!.. В порядке!
Вэн оглядел собравшихся. Он заметил Гвоздя с Радуславом и Виолеттой на плечах, и Бритву, и Блочку, и Валета, и многих других. Побитых и усталых, с разорванными сетями и обувью, перепачканной в грязи. У нескольких были глубокие кровавые царапины, руки ещё у двоих висели на самодельных повязках. Но все были живы.
– Галька. – Гвоздь вышел вперёд. Его голос был куда более измученным, чем когда-либо слышал Вэн. – Я так рад!
Он раскрыл объятия.
Вэн уже во второй раз за ночь увидел, как Гальку обступили счастливые люди. Он слышал обрывки объяснений, вопросов и извинений, потом увидел, как Галька показала наверх, на разрушенную башню, рассказывая конец истории. А потом она показала на Вэна и широко улыбнулась.
Кто-то схватил Вэна в объятия и потащил в толпу. Чьи-то руки хлопали его по спине и трепали волосы. Валет улыбался ему. Галька сжала его руку.
Тёплая, тяжёлая ладонь опустилась ему на плечо.
– Вэн Марксон, – сказал Бритва, наклоняясь к нему, – у меня есть кое-что, что принадлежит тебе.
Он раскрыл другую большую, окровавленную ладонь. Там оказался маленький синий слуховой аппарат.
Вэн забрал его. Аппарат выглядел не повреждённым. Надев его на ухо, Вэн обнаружил, что, как ни удивительно, он даже работает. Он посмотрел на Бритву.
– На той огромной поляне, когда там всё это творилось, вы смогли заметить мой слуховой аппарат?
Бритва пожал широкими плечами.
– Я хорошо умею замечать то, что не видят другие. – Он улыбнулся Вэну. Его шрам изогнулся, а чёрные глаза весело блестели. – Получается, нас уже двое.
Лицо Бритвы вдруг посуровело. Его взгляд стал резким. Он выпрямился в полный рост и схватился за крючья, закреплённые на спине.
– Желаниед, – прорычал он.
