Вэн всё ещё разглядывал бутылки, неподвижные, словно лёд, и тут что-то запрыгнуло ему на плечо.
– Вэн. Вэн, Вэн, Вэн!
Вэн повернул голову и оказался нос к носу с дрожащей серой белкой.
– Барнавельт! – ахнул он. – Ты в порядке!
– И ты в порядке! – пискнула в ответ белка. – Ты ведь в порядке?
– Всё хорошо, – ответил Вэн. – Благодаря тебе. Ты пришёл как раз вовремя!
Белка моргнула.
– Куда я пришёл?
– В дом Греев. Чтобы предупредить меня.
– В дом, где греют? – Белка снова моргнула. – Сейчас многие дома греют. Серые, и белые, и коричневые, и… Эй. – Барнавельт выпрямился. – Пахнет арахисом. Ты недавно ел арахис?
– Нет, – ответил Вэн. – Я…
– Уверен? Или, может быть, арахисовое масло? Или арахисовую крошку? Или арахис…
– Вам двоим придётся отложить этот занимательный разговор на потом, – перебил Валет. Он подтолкнул Вэна и его пушистого пассажира вперёд. – …ждёт вас.
Вэн, чувствуя на плече руку Валета, зашагал вперёд по огромному залу. Стайки голубей разлетались перед ним. Коллекционеры в длинных плащах торопливо сновали вокруг – подписывали бутылки, расставляли желания по полкам и снова исчезали. Там и тут Вэн замечал следы недавних повреждений: гнутые железные лестницы, сломанные перила, пустые, все в копоти шкафы.
Он не заходил в этот зал с той самой ночи, когда из-за его случайного поступка зал чуть не оказался уничтожен. С той ночи, когда исчезла Галька. У Вэна скрутило живот от тревоги.
Валет провёл его к дальней стене, где, о чём-то переговариваясь, стояли три Коллекционера.
Женщина с короткими гладкими волосами и голубем на плече – Кунжут, глава Атласа. Бородатый невысокий человечек в очках рядом с ней – Стержень, управляющий Коллекцией. Наконец, над ними обоими возвышался, стоя спиной к Вэну, высокий, худой человек с жёсткими седыми волосами.
Услышав их шаги, он повернулся.
Высокие скулы. Серо-стальные глаза. Две чёрные крысы, сидевшие на плечах подобно эполетам.
Гвоздь.
Если у Коллекционеров и есть настоящий лидер – а Вэн был совершенно уверен, что есть, – это Гвоздь.
Лица Коллекционеров не были разгневанными. Но не были они и дружелюбными. Сердце Вэна упало, словно мешок в мусоропровод. Ещё с начала лета Вэн считал себя почти Коллекционером. Он видел желания. Он слышал Созданий. Он умел делать такие вещи, на которые не способны обычные люди. Он чувствовал себя особенным – не в том смысле, что «не такой, как все», а скорее «такой, как не все». Но в выражении лиц Коллекционеров не было ничего похожего на «добро пожаловать назад».
Так… зачем же его сюда привели?
– Вэн Марксон. – Голос Гвоздя прорезал тишину, словно пара острых ножниц.
Остальные молчали.
Гвоздь чуть наклонился и взял Вэна за дрожащую руку. Вэн чуть не отскочил назад.
Рука Гвоздя оказалась тёплой. Он склонился ещё ниже; на его лице было что-то, что не совсем могло сойти за улыбку, но чем-то другим это тоже не назовёшь.
– Мы рады, что с тобой всё хорошо.
– Я… – Язык Вэна был сухим, словно бумага. – Я тоже рад.
Кунжут и Стержень подошли ближе, разглядывая Вэна острыми взглядами. Вэн не мог смотреть на них. Он ощущал себя мотыльком, наколотым на иглу.
– Правда же, здорово? – восторженно тараторила белка на плече Вэна. – Все снова вместе! Ну, все, кроме… – Он запнулся. – Не важно. Ну, я не её имел в виду. Я просто хотел… – Нос белки дёрнулся, и он резко отвёл глаза. – Никто больше не чувствует запаха арахиса?
– Давайте не будем тратить времени. – Гвоздь снова выпрямился, его длинный чёрный плащ стелился по полу, словно тёмное озерцо. – Вэн Марксон. Мы считаем, что Галька пыталась с тобой связаться.
Вэн так вздрогнул, что Барнавельт чуть не слетел с его плеча.
Уже слышать её имя, произнесённое вслух, было хуже, чем получить удар в солнечное сплетение.
Галька.
Девочка с небрежно завязанным хвостиком, в слишком большом плаще и с белкой по имени Барнавельт на плече. Девочка, которую он заметил, когда она доставала монетки из грязного фонтана в парке. Девочка, которую он увидел, хотя никто другой даже не пытался смотреть в ту сторону.
Его подруга.
Подруга, которая пропала.
Все ждали, когда он заговорит. Вэн зажал в кулаке стеклянный шарик, лежавший в кармане.
– Я не слышал ничего о Гальке с тех пор, как она ушла с… с мистером Фэлборгом. – Он заставил себя продолжить. – Не слышал вообще ничего.
Гвоздь нахмурился.
– Ты уверен?
Вэн сглотнул, потом посмотрел на Кунжут, Стержня и Валета. Их лица были неподвижны, словно стеклянные.
В груди Вэна растекался холод.
– Уверен, – ответил он чуть громче шёпота. – Я ждал. Наблюдал. Но ничего.
– Арахис, – прошептал Барнавельт.
Никто больше ничего не сказал.
Вэн ещё сильнее сжал шарик.
– Почему… почему вы думаете, что она пыталась связаться со мной?
– Члены нашей организации наблюдали активность желаний вокруг твоего нынешнего места жительства, – объяснил Стержень, хлопнув в ладоши; это движение всегда напоминало Вэну плавники пингвина. – Последствия. Туман, меняющий реальность.
– О. – Вэн покачал головой. – Это не из-за Гальки. Я почти уверен, что мистер Фэлборг загадал желание, чтобы меня переехал мусоровоз. – Руки Вэна невольно задрожали. – Должно быть, он до сих пор пытается от меня избавиться.
Кунжут сложила руки на груди, привлекая к себе внимание.
– Тебе не нужно беспокоиться о своей безопасности, – сказала она. – С тех пор как Фэлборг сбежал, за тобой постоянно наблюдает охрана из Коллекционеров и Созданий.
– Что? Вы… За мной…
Вэн моргнул, увидев строгие лица Коллекционеров. В ответ ему моргнул лишь голубь, сидевший на плече Кунжут.
Вэн не был привычен к тому, что может что-то не заметить. Одна мысль о том, что он сумел проглядеть что-то настолько важное, вызвала у него слабость, словно пол, который он считал прочным, начал крошиться прямо под ногами. Коллекционеры шпионили за ним. А за союзниками не шпионят. Только за врагами.
– Значит, вы наблюдали за мной каждую секунду… – наконец решился спросить он, – и всё равно позволили, чтобы меня едва не раздавил мусоровоз?
– Ну… – Гвоздь посмотрел на Барнавельта. – Конкретно этот опасный случай – вина совершенно определённой персоны. Которая отвлеклась на запах еды в мусорном баке твоих соседей.
Вэн повернулся к Барнавельту. На глазах белки была пелена, и он смотрел куда-то вдаль, водя носом туда-сюда.
