Туловище приобрело интенсивный пурпурный цвет, как при сильном негодовании. Я смекнул: чтобы вызвать у себя эту характерную реакцию, папаня прибег к самовнушению.
А три верхних щупальца (одно манипулятивное, другое «думательное», а на самом деле предназначенное для тонких манипуляций) создали настоящий шедевр. Столь же складно, сколь и хитро они сплелись в огромное подобие земной головы, состоявшее в основном из лица. Изогнутые толстые основания щупальцев образовали широкий выпуклый лоб над пещерами глазниц, средние части сложились в щеки и подбородок, а один из концов превратился в крупный клювовидный нос. Папанины глаза замаскировались под пуговицы ниже пояса.
Папаня обернулся коренастым зеленым человечком в пурпурном пиджаке.
У землянина увеличились глаза, и он попятился на обмякших ногах:
– О боже!!! Нет!!!
Зеленый гном – в смысле, папаня – поднял руку. В нижней половине лица раскрылось отверстие.
– Не надо бояться, – прохрюкал папаня, само собой на американском. – Я прибыл с миром и любовью, чтобы распутать тугой клубок недоразумений. – Он остановился и указал на парализованного Табова родителя, который в этот момент потерял равновесие и с тихим «шшух» повалился на груду сухих листьев. – Это марсианин. Враг. – И ткнул зеленой варежкой в собственный пурпурный живот. – Я венерианин. Друг. Я все объясню. Мы прокатимся на блюдце. Согласен? – Он медленно, чтобы я успел подготовиться, повернулся ко мне и властно махнул рукавичкой. – Пригони его.
Мой гном не шел ни в какое сравнение с папаниным, – например, пиджак так и норовил поблекнуть. Но это не имело значения, ведь папаня уже произвел должное впечатление на землянина, и тот не мог оторвать от него глаз. Я был всего лишь зеленым пятном на периферии зрения.
Отвесив глубокий поклон, я быстро убрался с полянки. Что за игру затеял папаня, я не знал, но догадка брезжила. Вернувшись на блюдце, потребовал: вопросов землянину не задавать, но всем изображать зеленых гномов, – правда, этим названием я не пользовался, поскольку сомневался, что поймут, – с земной мифологией они были едва знакомы. Мелкому пригрозил: если облажаешься, я тебе в прямую кишку твои же щупальца затолкаю.
После чего доставил семейство на поляну. Чтобы протиснуться между деревьями, пришлось накренить блюдце на восемьдесят градусов – самому не верится, что удалось.
Все это время папаня явно не бездействовал. Землянина он теперь называл мистером Адамовичем, а тот величал его «дорогим гуру». И вели они себя как закадычные друзья.
– Так вот, – говорил папаня, – мы выкопали под вашими городами пещеры, а потом в них поселились злые марсиане. Там они и ныне живут, искажая ваш рассудок коварными лучами. Чтобы с этим бороться, нужны венерианские идеи. Много венерианских идей.
Тут мистер Адамович снова обомлел, увидев, как мы снижаемся в мерцающем от зноя воздухе. Но вскоре он пришел в себя. Надо отдать должное его смелости – он спокойно поднялся на борт и позволил себя пристегнуть (папаня предупредил, что лететь будем быстро). Думаю, землянин все-таки здорово струхнул, когда его туго опоясал невидимый ремень. Папаня говорил ему что-то успокаивающее.
Пожалуй, мне не припомнить более скучного путешествия. Наш спутник, похоже, мог сносить лишь слабейшие ускорения и торможения, да и не хотелось мне, конечно же, чтобы в его полуизвестковом организме что-нибудь лопнуло. Ведь для меня это был миг торжества – папаня доверил управление. И я поднимал блюдце между деревьями так нежно, будто вез семь девственных тетушек в ажурных коралловых тиарах, а после мы летели в похоронном темпе. Клянусь, я ни разу не превысил четырех g.
Но если б вы видели, как мистер Адамович менялся в цвете, закатывал глаза, судорожно сглатывал, мотался из стороны в сторону, хватался за поручень, а после за папаню, то подумали бы, что мы на всегалактических соревнованиях по космической акробатике выполняем наисложнейший номер.
Между разворотами, прыжками и нырками папаня вовсю накачивал мистера Адамовича сведениями о нашем брате венерианине: о зарождении нашей цивилизации на континентах Атлантида и Му (папаня меня опередил в изучении земной мифологии, но позже он повторил по моей просьбе все, что наплел нашему новому знакомому), о Войнах Злых Тиранов, о Великой Межпланетной Миграции, о Марсианском Конфликте и гигантских девах любви, уж не знаю, кто они такие.
Среди прочего папаня поведал мистеру Адамовичу, что в любую эпоху и в любой стране среди землян жили замаскированные венериане (а иногда и марсиане): Платон, Аристотель, Клеопатра, Черный принц, Роджер Бэкон, Калиостро, мадам Блаватская, Эйнштейн, Эдгар Райс Берроуз, Грета Гарбо, Петер Лорре, Бела Лугоши, Эдвард Теллер, Джеральд Херд, Ричард Шейвер, Хьюго Гернсбек, Мерилин Монро… Вряд ли теперь папаня вспомнит все имена, что он тогда назвал.
Надо полагать, мистер Адамович получил незабываемые впечатления, когда несся сквозь облака (по мне, так мы ползли со скоростью улитки) в компании пяти монстров, на борту судна, которое он мог только осязать, пока его под завязку накачивали информацией.
Само собой, я к тому времени уже догадался, каков папанин умысел, и исполнился сильнейшего восхищения. Теперь не важно, что навнушал землянину Табов отец; чистой правде не тягаться с отъявленной бредятиной, посеянной в туземное сознание на этой увеселительной прогулке. Опыт общения с первым инопланетянином мистер Адамович будет вспоминать как сон. А каждому слову, услышанному от папани, будет верить до своего смертного часа и сделает все от него зависящее, чтобы донести это слово до своих соплеменников. Если и затесались ему в мозг Великие Тайные Идеи, они уже погоды не сделают.
Потому что опытом мистера Адамовича будет обладать только сам мистер Адамович. И ни один землянин, имеющий хоть каплю мозгов, ни на секунду не поверит в белиберду, что нагородил папаня. А следовательно, эта белиберда успешно дискредитирует Великие Идеи. Земля ничего не узнает о Галактическом Союзе, и у нее останется возможность свободного выбора между жизнью и смертью.
Позже в разговоре со мной папаня сформулировал это так: «Сынок, Великая Идея способна вытеснить любую менее великую идею – но только не полную чушь».
Едва я совершил посадку, папаня выпроводил мистера Адамовича из блюдца, а затем и с поляны – на территорию, где за нами не могли шпионить марсиане, или пещерные жители, или гигантские девы любви, или еще какие-нибудь мифические персонажи. Я услышал, как папаня начал повторять мистеру Адамовичу для закрепления в памяти все то, что насочинял в полете.
Что мне делать, я понял без тайных папаниных посылов. Отыскал второе блюдце, и мы погрузили на него всю семью Таба, благополучно пребывающую в параличе, и пристегнули к креслам. Вскоре вернулся папаня (дом землянина находился неподалеку), и мы без приключений довели оба блюдца до турбазы.
Я ожидал жуткого скандала и тешил себя надеждой, что будет о чем поведать сокамерникам в Черном Узилище, но оказалось, что папанин замысел сработал на славу. Не волновался бы я так сильно, мог бы и сам догадаться, что поздравление было условным сигналом. Дата его отправки никоим образом не совпадала с датой рождения Врупа, и когда тот прочитал чепуху про звезды, освещающие тайны планеты, он разгадал папанин намек, поднял по тревоге Стражей Разума и Галактических Координаторов, и те мигом разобрались с директором турбазы и околоземной полицией.
