Из этой планеты сделали наглядный пример. Установили жесточайший карантин, выгнали из Солнечной системы всех до единого туристов, а директора и полицейских – в первую очередь, хотя я не слышал, чтобы они за свои художества угодили в Черное Узилище.
К туристам, понятное дело, относились и мы с папаней, маманей, сеструхой и мелким, так что для нас каникулы на летающем блюдце закончились до срока. Но прежде чем нас выпроводили, мы успели получить море удовольствия.
Я говорил папане: как же так, разве мы не заслужили привилегии остаться, столь красиво решив проблему и обеспечив землянам дальнейшее пребывание во мраке невежества? Но он запретил мне качать права.
– Сынок, великомудрых экспертов всегда бесили простые и надежные методы врачевателей грунчей, и ничего ты с этим не сделаешь.
Из-за столь внезапной перегрузки галактических транспортных артерий пришлось возвращаться двумя прыжками, с остановкой на третьей планете Антареса. Там мы провели два нервных периода сна – постоянно ждали визита линчевателей.
Мы тогда, чтобы не упасть духом, разговаривали очень быстро, и помнится, я сказал папане:
– Наверное, из-за карантина мы нипочем не узнаем, как сложилась судьба землян. Пап, их планета взорвется?
Он пожал щупальцами:
– Сынок, у каждой расы есть право умереть, если она того захочет. Как поступят земляне со своей Землей – не наша проблема.
Тут я услышал тихое пощелкиванье, словно к нам подбиралась многоплеченожка, и папаня испуганно заозирался. А потом сказал:
– Беспокойся лучше за судьбу гептопусов.
Мариана жила на просторной вилле и чуть ли не целую вечность ненавидела высокие сосны, что росли вокруг, но потом отыскала потайную панель в домовом электрощитке. Панель выглядела как узкая полоска алюминия, и Мариане поначалу подумалось, что это крышка над очередным скопищем переключателей, пропади они пропадом, – между регуляторами кондиционера и гравитации, над кнопками трехмерного ТВ-приемника, но ниже тех, которыми вызывали роботов – дворецкого и служанок.
Хонатан велел ей не трогать щиток, пока он в городе, – не ровен час, она что-нибудь испортит, и случится замыкание. Поэтому, когда потайная панель скользнула под ее бесцельно шарящими пальцами и упала на каменные плиты двора с громким, почти музыкальным дребезгом, первой реакцией Марианы был страх.
Потом она сообразила, что это всего-навсего прямоугольник из алюминия, что от падения с ним ничего не случилось и что под крышкой, которая неожиданно вывалилась, прячутся шесть маленьких выключателей. Только самый верхний из них имел обозначение. Светящаяся надпись гласила: «Деревья».
Когда вечером Хонатан вернулся из города, Мариана заставила себя преодолеть страх и все ему рассказать. Вопреки ее опасениям он не стал сердиться и даже не слишком удивился.
– Еще бы там не быть выключателю для деревьев, – сказал он равнодушно и знаком попросил робота-дворецкого порезать кусок мяса на тарелке. – Разве ты не знала, что наши деревья – радиоуправляемые? Иначе пришлось бы ждать два десятка лет, пока они не вырастут, а почва здесь – сплошной камень, и по-настоящему высокими им все равно не стать. Городская станция передает мастер-сигнал для деревьев, а приемники вроде нашего его принимают и транслируют по двору. Примитивно, зато удобно.
Помолчав, Мариана робко спросила:
– Хонатан, эти радиодеревья… они что, исчезают, когда ты проезжаешь сквозь них? Как призраки?
– Конечно нет! Они реальные, как этот дом или камень под ним. Такое дерево можно увидеть, потрогать. И даже забраться на него. Если бы ты выходила из дому, то не спрашивала бы. Городская станция передает импульсы переменной материи со скоростью шестьдесят циклов в секунду. Подробнее объяснять не стану, ты все равно не поймешь.
Мариана отважилась задать еще один вопрос:
– А почему выключатель деревьев спрятали?
– Чтобы тебе не захотелось с ним поразвлекаться. Расширенные настройки телевизора тоже не на виду. Чего доброго, ты увлеклась бы фантазиями и принялась менять деревья. Знаешь, я бы занервничал, если бы завтра наш дом окружали дубы, а послезавтра – березы. Мне нравится постоянство и нравятся сосны.
Хонатан поглядел на деревья сквозь окно-экран столовой и удовлетворенно хмыкнул.
Мариану так и подмывало сказать, что лично ее сосны бесят, но отповедь Хонатана ее обескуражила, и она поспешила сменить тему.
Но поздним утром, ближе к полудню, она подошла к щитку, сняла потайную панель, выключила деревья – и быстро обернулась, желая увидеть, что произойдет.
Поначалу ничто не поменялось, и она решила, что Хонатан опять напутал, как с ним нередко бывало, хотя сам он никогда этого не признавал. Но вдруг деревья стали таять, по стволам побежали бледно-зеленые искры, а потом все исчезло – и стволы, и ветви. Осталось лишь непереносимо яркое пятно света, прямо как на экране выключенного ТВ. Это пятно в форме звезды повисело без движения, после чего стремительно метнулось к горизонту.
Теперь, когда сосны перестали загораживать окрестности, Мариана смогла разглядеть настоящий пейзаж. На мили вокруг простиралась серая каменистая пустыня, точно такого же цвета, как камень, на котором стоял дом и который на самом деле устилал двор. Каменистая пустыня была везде. Ее рассекала уходившая вдаль прямая черная дорога в две полосы.
Зрелище сразу же не понравилось Мариане: пустыня угнетала, навевая мысли об одиночестве и депрессии. Мариана переключила гравитацию на стандартную лунную и стала танцевать, плавно перемещаясь вдоль книжных полок и по-над большим пианино, даже вовлекла в танец роботов-слуг, но это ее не развеселило. Около двух часов дня она пошла включать сосны, собираясь сделать это в любом случае, чтобы не разозлить Хонатана.
Но надпись «Деревья» не загорелась. Да и вообще с рубильниками было что-то не то. Мариана хорошо помнила, что деревья включает верхний, но тот больше не слушался ее. Она несколько раз попыталась перевести его из положения «Выкл.» во «Вкл.», но ничего не добилась.
Остаток дня она просидела на ступеньках у входной двери, разглядывая черную двухполосную дорогу. Та пустовала – ни машин, ни людей, – но наконец появился рыжий родстер Хонатана, сперва будто нарисованный краской на холсте, затем оживший и покативший к дому, медленно, точно микроскопическая улитка (Мариана, впрочем, знала, что Хонатан гонит на предельной скорости, – именно поэтому она никогда не ездила с ним).
Хонатан рассердился, конечно, но не так сильно, как она опасалась.
– Сама виновата, что полезла туда! – бросил он осуждающим тоном. – Придется вызывать ремонтника. Проклятье! Терпеть не могу ужинать с этой пустыней за окном! И так вижу ее каждый день, когда еду в город и обратно.
Мариана робко спросила, почему вокруг так пустынно и где соседи.
