Доктор Сноуден оглянулся.
Дженет подалась вперед всем телом, напряженно уставившись на образцы тектитов. Она заметно дрожала.
– Как пауки, – услышал доктор ее слабый голос.
Внезапно лицо девушки исказилось наполовину испуганной, наполовину разгневанной гримасой. Она подняла над головой сжатую в кулак руку и бросилась к витрине. Доктор Сноуден ухватил ее за талию, подставил другую руку под опускающийся кулак и, несмотря на сопротивление Дженет, развернул ее так, чтобы та не могла видеть витрину. Девушка продолжала вырываться, и Сноуден почувствовал, что она все еще дрожит.
Профессор замешкался на мгновение, а затем вышел в коридор и крикнул:
– Миссис Пуласки!
Девушка перестала сопротивляться, но доктор все равно не отпускал ее.
– Дженет… – отрывистым шепотом спросил он, – как вы думаете, чем вызваны ваши сны?
– Вы решите, что я сумасшедшая, – прошептала она в ответ.
– Все мы сумасшедшие, – очень убедительным тоном сказал он, сжав ее руки чуть крепче.
– Я думаю, это предупреждение, – все так же шепотом проговорила она. – Я думаю, что его каким-то способом передают в мой мозг со станции на Луне.
– Спасибо, Дженет, – сказал доктор и отпустил ее.
Профессор Макнеллис вернулся с тучной немолодой женщиной. Дженет подошла к ней.
– Прошу у всех прощения, я вела себя глупо, – сказала она. – Папа, доктор, спокойной ночи.
Как только обе женщины вышли, мужчины посмотрели друг на друга. Доктор приподнял пустую кофейную чашку. Наполнив ее, а заодно и свою, профессор сокрушенно произнес:
– Боюсь, это я вел себя глупо, так перепугав Дженет.
– Невозможно заранее предсказать, как сработают такие вещи, – принялся утешать его доктор. – Хотя, должен заметить, тектиты потрясли и меня. Никогда раньше не слышал о них.
Профессор нахмурился:
– Есть много такого, о чем большинство людей никогда не слышали. Но что вы скажете насчет Дженет?
– Пока еще рано что-либо утверждать. За исключением одного: она удивительно устойчива как психически, так и эмоционально, учитывая, что ей пришлось пережить.
– Рад это слышать.
– Вам не стоит беспокоиться за ее рассудок, профессор, но в то же время я рекомендую вам воздержаться от подобных проверок.
– Я не хотел! Думаю, я усвоил урок, – продолжил профессор более доверительным тоном. – Доктор Сноуден, меня часто мучает вопрос: не стала ли причиной лунобоязни Дженет какая-нибудь детская травма? Возможно, она уверовала, что мой интерес к астрономии – или к луне в понимании ребенка – каким-то образом привел к смерти ее матери.
– Может быть, и так, – задумчиво кивнул доктор. – Однако у меня есть подозрения, что действительная причина кошмаров Дженет не имеет отношения ни к психоанализу, ни к теории вечного льда, ни даже к ее беспокойству за Тома Кимбро.
Профессор вскинул голову.
– Что же тогда? – резко спросил он.
Доктор пожал плечами:
– Снова повторю: пока еще рано что-либо утверждать.
Профессор внимательно посмотрел на него:
– Скажите, а почему вас называют Лунным доктором? Мне рекомендовал вас Лунный проект… и я не стал копать глубже.
– Мне посчастливилось лечить кое-кого из руководителей проекта, переживших нервные срывы, но это не главная причина.
Доктор приподнял чашку и попросил еще кофе. Затем сделал глоток и снова устроился в кресле.
– Примерно два года назад, – начал он, – я работал с пациентами, у которых страх перед луной накладывался на прочие проблемы. Мне показалось, что это не простое совпадение, и я послал запросы другим психиатрам и психоаналитикам в различные клиники, лечебницы и тому подобные заведения. Ответы пришли мгновенно! Очевидно, не один я был этим озадачен. Оказалось, что зафиксированы тысячи случаев ярко выраженной лунобоязни и несколько сот ее жертв видели похожие сны с Луной, которая раскалывается – в результате взрыва, вулканического извержения, столкновения с кометой или даже с самой Землей, действия приливных сил и так далее.
Профессор удивленно покачал головой:
– Я слышал, что Лунный проект вызвал паническую реакцию, но и представить себе не мог, что дело зашло так далеко.
– В сотнях случаев, – продолжил доктор, – слабовыраженная лунобоязнь, как и у Дженет, началась в детстве.
– Мм… похоже на вспышку массового невроза, или как вы это называете, вызванную развитием ракетной техники и космических полетов.
– Очевидно. Но как тогда вы объясните вот это? Я собрал приблизительно четыре тысячи сообщений о снах с раскалывающейся Луной – время зафиксировано с точностью до минуты. В девяноста семи процентах случаев люди видели эти сны, когда Луна стояла над горизонтом. Я убежден, что Луна оказывает направленное влияние на спящего – нечто похожее на короткие радиоволны, путь которым могут преградить кривизна поверхности и масса Земли.
– Лунный свет? – тут же предположил профессор.
– Нет, эти сны случаются одинаково часто и при ясном небе, и при густой облачности. Не думаю, что здесь задействован свет или другая часть электромагнитного спектра. Уверен, что это совершенно иной вид волн.
Профессор сдвинул брови:
– Надеюсь, вы не имеете в виду что-нибудь наподобие ментальных волн? Знаете, доктор, даже если телепатия и экстрасенсорное восприятие существуют, вероятность того, что они действуют мгновенно, лежит за пределами мира пространства-времени. Идея о существовании ментальных волн, подобных световым и звуковым, выглядит примитивной.
– Не знаю, – сказал доктор. – Галилей тоже думал, что свет перемещается мгновенно, но оказалось, что он просто движется слишком быстро для измерения. Это же может быть справедливо и для ментальных волн – вдруг они движутся настолько быстрее света, что их перемещение кажется мгновенным? Но только кажется – а в следующем столетии техника достигнет такого совершенства, что сумеет измерить их скорость.
– Но ведь Эйнштейн… – Профессор пожал плечами. – В любом случае идея телепатии остается чисто гипотетической.
– Не знаю, – повторил доктор. – Когда вы позвали сиделку, Дженет успокоилась, а я воспользовался моментом и спросил, чем, по ее мнению, вызваны эти сны. Она ответила: «Я думаю, что их каким-то способом передают в мой мозг со станции на Луне». Профессор Макнеллис, это, несомненно, первый в моей практике случай, когда пациент, страдающий лунобоязнью, высказывает подобные предположения.
Профессор наклонил голову и потер лоб так, словно у него заболела голова.
– Пожалуй, я тоже не знаю, – пробормотал он.
Глаза доктора засверкали.
– А может быть, и знаете, – тихо сказал он и наклонился вперед. – Профессор Макнеллис, что на самом деле происходит на Луне? Что именно наблюдали участники проекта на ее поверхности? Почему вы не можете открыть этого постороннему, даже мне? Что видит сейчас Том Кимбро?
