Доктор продолжал смотреть – отвернуться было выше его сил, – но психиатр в нем уже начал действовать самостоятельно и вынудил сказать вслух:
– Я тоже вижу, Дженет! Вы действительно это видите. Это происходит на самом деле!
Он повторял эти слова снова и снова, удерживая девушку за плечи.
– Десять секунд, – услышал он хриплый голос профессора Макнеллиса за своей спиной и понял, что тот, должно быть, отсчитывает время с момента появления клякс.
Фиолетовые звезды теперь сияли слабее, хотя были ярче луны, и постепенно бледнели. При этом они увеличивались в размерах и теперь казались в сравнении с луной шариками для пинг-понга рядом с баскетбольным мячом. Но продолжали расти.
– Фронт взрывной волны, – прохрипел профессор, не прекращая отсчитывать время.
Два крайних пятна перекрыли друг друга и утратили безупречно круглую форму. Центральное оставалось самым ярким, особенно там, где оно захватывало темную половину луны. Они достигли размера теннисного мяча, потом – бейсбольного.
– Атомные заряды. Не иначе. Невообразимой мощности. Заложены на глубине в несколько миль, – продолжал шептать профессор.
Доктор поймал себя на том, что втянул голову в плечи, ожидая оглушительного взрыва, но тут же понял, что звук не донесется сюда с Луны, сквозь безвоздушное пространство.
Когда-нибудь он спросит у профессора, сколько времени потребовалось бы на это при наличии атмосферы. Он посмотрел на Дженет, и девушка в тот же миг вопросительно оглянулась на него. Доктор лишь кивнул, и оба снова подняли голову к небу.
Четыре пятна, каждое из которых выросло до половины лунного диаметра, перекрывали друг друга, и теперь их трудно было различить на яркой половине луны – тускло-фиолетовые разводы с темно-фиолетовым контуром.
Вскоре они стали совсем незаметными, за исключением одного, которое расползалось из центра луны и захватывало ее темную сторону. Оно очертило границы луны призрачным фиолетовым полукругом и мгновенно исчезло.
– Одна минута, – прохрипел профессор. – Скорость фронта волны – семнадцать миль в секунду.
На месте клякс и фиолетовых звезд возникли четыре темные, почти черные отметины, достаточно большие, чтобы зоркий глаз мог разглядеть их рваные края. Только центральная была еле видна – всего лишь разрыв на границе тени.
– Воронки от взрывов. Сто или двести миль в диаметре. И такой же глубины, если не больше, – не прекращал комментировать профессор.
Затем они увидели осколки.
Те, что образовались от взрывов в Море Кризисов и в Море Изобилия, уже были ясно видны поблизости от луны. Они сияли отраженным солнечным светом, у трех даже были заметны изломанные края.
– Самый крупный – величиной примерно в одну двадцатую диаметра Луны. Сто миль в поперечнике. Такого же размера, как Юнона. Накроет собой весь Нью-Гемпшир.
Казалось, можно было даже уловить их движение.
Наконец доктор решил, что ему это не под силу. Все равно что пытаться отследить перемещение минутной стрелки на часах. Стоило ему моргнуть, как они раздувались, становясь чуть шире.
– Четыре минуты.
Уже стало ясно, что осколки движутся с разной скоростью. Вероятно, из-за того, что они вылетели под разными углами, предположил доктор. Почему он продолжал наблюдать за ними – возможно, чтобы не думать о них? Он оглянулся на Дженет. Та смотрела на звезды с интересом, но почти спокойно. Пожалуй, можно было больше не беспокоиться за ее рассудок. Страхи Дженет превратились в нечто реальное, разделяемое всеми, и теперь она не сильно отличалась от других. На войне не бывает неврозов. Впрочем, одно можно было сказать точно – Дженет почувствовала взрывы телепатически. Она вскрикнула за две-три секунды до того, как доктор что-то увидел, но даже свету требуется полторы секунды на путешествие от Луны до Земли.
На темной стороне Луны, рядом с ее центром, засветились огоньки. Самый большой из них тоже имел неправильную форму. Это могут быть осколки от взрыва в Центральном Заливе, решил доктор. И вздрогнул.
Самый быстрый осколок из Моря Кризисов, переместившийся за край светлой половины луны, уже сравнялся с ней размером.
– Восемь минут. – Голос профессора снова стал почти нормальным, хотя делался приглушенным, когда он вычислял вслух. – Один лунный диаметр за восемь минут. Округленно две тысячи миль за пятьсот секунд. Будем считать, что скорость осколков – четыре мили в секунду. О тех, что вылетели из Моря Кризисов, Моря Изобилия и даже Моря Нектара, не стоит беспокоиться. Они и близко к Земле не подойдут – промахнутся на сотни тысяч миль. Но осколки из Центрального Залива направляются прямо к нам. Если бы они стартовали с поверхности Луны со скоростью убегания в полторы мили в секунду, им потребовалось бы четыре дня на весь путь. Но при стартовой скорости в четыре мили в секунду получается около одного дня. Да, они должны удариться в Землю или пройти рядом с ней через сутки или близко к тому. Мы окажемся на той стороне Земли, которая примет на себя удар.
Он перестал говорить сам с собой и в первый раз с момента катастрофы оторвал взгляд от луны, чтобы посмотреть на свою дочь и на доктора.
В этом не было ничего необычного. По всей ночной стороне Земли люди, до того смотревшие в небо, начали оглядываться.
Британские острова и Западная Африка пропустили это зрелище. Луна там уже целый час находилась за горизонтом, закатившись около полуночи. В Азии, а также на большей части Советского Союза стоял день. Но в Западном полушарии – в обеих Америках – все было прекрасно видно.
Первым предсказуемым последствием стали слухи, распространявшиеся, словно пожар в прериях, – о том, что коммунисты испытывали на Луне бомбу-планетоубийцу, или о том, что третья мировая война уже началась. Эти слухи упорно не исчезли даже после того, как заработала Служба оповещения и начал действовать Национальный план защиты от стихийных бедствий. В Восточном полушарии они трансформировались в истории о том, как американские капиталисты, равно безразличные к безопасности человеческой расы и к непрерывному истощению природных ресурсов, решили разграбить и уничтожить Луну – единственный естественный спутник Земли, чтобы удовлетворить аппетиты обезумевших биржевых брокеров и тупых генералов.
Не так заметно для посторонних, но почти так же быстро западные телескопы начали сортировать осколки из Центрального Залива и проводить предварительную оценку их траекторий. Организованные наблюдения астрономов-любителей оказали большую помощь, особенно в составлении динамической – минута за минутой – карты расширения потока осколков.
К счастью, установилась ясная погода и облачный покров был минимальным. Хотя облака в любом случае не могли помешать самому важному из задействованных телескопов – тому, что находился на синхронной орбите в двадцати двух тысячах трехстах милях над Тихим океаном, южнее Мехико.
Первые же наблюдения дали новую информацию. Направлявшиеся к Земле тела сильно различались по размерам: один планетоид диаметром девяносто миль, дюжина осколков десяти и более миль в поперечнике, приблизительно три десятка камней объемом около кубической мили и неизвестное количество более мелких, не считая неплотного облака каменной крошки и лунной пыли. Они должны были оказаться в непосредственной близости от Земли почти ровно через сутки, полностью подтверждая приблизительные расчеты профессора Макнеллиса.
