Сейчас каждый жесткокрыл ощущал бронированные ячеистые тела соседей, ловил их мысли. Но его внимание было сосредоточено на этом мягком, беззащитном, нелепо скомпонованном организме, который считал себя мистером Уитлоу, – удивительно мокрой форме жизни, невесть как появившейся на сухом Марсе.
Физиология жесткокрылов была типичной для истощенной планеты. Их скорлупа была двойной, пространство между стенками ночью освобождалось, чтобы сохранять тепло, а днем заполнялось, чтобы поглощать его. Легкие – настоящие аккумуляторы кислорода – были приспособлены к разреженной атмосфере. На сто вдохов приходился один выдох. Рот, этот двойной клапан, позволял создавать высокое внутреннее давление. Вдыхаемый кислород использовался стопроцентно, а выбрасывались двуокись углерода и другие респираторные выделения. Эти редкие и чрезвычайно зловонные струйки заставляли мистера Уитлоу морщить нос.
А вот что позволяло мистеру Уитлоу существовать и даже произносить речь в стуже при недостатке кислорода – оставалось неясным. Это было так же любопытно, как и вопрос об источнике мягкого сияния, которое окружало землянина.
Обмен информацией между человеком и его аудиторией происходил телепатически. Но по просьбе жесткокрылов мистер Уитлоу говорил вслух, поскольку, как у большинства нетелепатов, его мысли упорядочивались и прояснялись в процессе речи. Звуки голоса быстро затухали, в разреженном воздухе они как будто вылетали из-под патефонной иглы без усилителя, что увеличивало жуткую нелепость неистовых жестов и гримас.
– Итак, – хрипло произнес мистер Уитлоу, отбрасывая длинные волосы со лба, – я возвращаюсь к моему первоначальному предложению: не хотите ли вы напасть на Землю?
А мы, мистер Уитлоу, промыслил главный жесткокрыл, возвращаемся к нашему первоначальному вопросу, на который вы так и не ответили: зачем нам это?
Судя по очередной гримасе, мистер Уитлоу терял терпение.
– Как я уже неоднократно говорил, я не могу все полностью объяснить. Но уверяю вас в моем чистосердечии. Я обещаю обеспечить транспортировку и всемерно облегчить вам выполнение задачи. Видите ли, вторжение должно быть чисто символическим. Вскоре вы вернетесь на Марс с трофеями. Уверен, вы не упустите такой шанс.
Мистер Уитлоу, «заговорил» главный жесткокрыл с юмором таким же ядовитым и сухим, как и сама его планета, я не могу прочесть ваши мысли, если вы не произносите их вслух. Они слишком запутанны, но я ощущаю предубеждение. Вы основываетесь на совершенно неверном понимании нашей психологии. Очевидно, в вашем мире принято представлять разумных инопланетян злобными чудовищами, стремящимися лишь разрушать, уничтожать, тиранить; мечтающими обрушить невообразимые жестокости на существа менее развитые, чем они сами.
Мы древняя раса. Мы переросли страсти, изжили тщеславие, забыли честолюбивые устремления нашей юности. Мы не принимаем никаких планов, если они не обусловлены здравыми и весомыми причинами.
– Но если проблема только в этом, то вы, несомненно, видите выгоду моего предложения: почти никакого риска – и ценная добыча.
Главный жесткокрыл прочнее устроился на своем валуне, и его мысли упорядочились.
Мистер Уитлоу, позвольте напомнить, что нас всегда было трудно втянуть в войну. За всю историю нашими единственными врагами были моллюски из бескрайних океанов Венеры. В пору рассвета своей культуры они прибывали в заполненных водой кораблях с целью покорить нас; случилось несколько длительных ожесточенных войн. Но в конце концов и венериане обрели расовую зрелость и некоторую бесстрастную мудрость, пусть и не равную нашей. Было достигнуто вечное перемирие, с условием, что каждая сторона остается на своей планете и больше не устраивает набегов. Веками мы соблюдали этот договор, веками пребывали в добровольной изоляции. Теперь вы понимаете, мистер Уитлоу, что нам невыгодно принимать от вас столь неожиданное и странное предложение.
Прошу слова! – вмешался старый жесткокрыл, сидевший справа от главного. Его мысли молнией метнулись к Уитлоу. Земляшка, ты обладаешь силами, которые, возможно, даже превосходят наши. Твое появление на Марсе без видимого транспортного средства и способность переносить холод без серьезной термоизоляции – достаточные тому доказательства. Насколько мы поняли, другие обитатели твоей планеты не обладают такими силами. Почему бы тебе самому не напасть на соплеменников, подобно бронированному ядовитому червяку-отшельнику? Зачем тебе наша помощь?
– Друг мой, – веско сказал Уитлоу, наклоняясь вперед и вонзая взгляд в серебристую раковину старейшины, – я считаю войну подлейшим занятием, а активное участие в ней – величайшим злодеянием. И тем не менее я пожертвовал бы собой, если бы мог таким образом добиться цели. К сожалению, не могу. Не возникнет психологический эффект, который мне нужен. Более того… – Он помолчал в замешательстве. – Должен признаться, я еще не вполне подчинил себе силы, о которых вы говорите. Я их не понимаю. Волею непостижимого Провидения в мои руки попало удивительное устройство – вероятно, творение существ, которым нет равных по развитию в нашей Вселенной. Оно позволяет мне путешествовать в пространстве и во времени, защищает от опасностей, дает тепло и свет, сгущает марсианскую атмосферу вокруг меня так, что можно нормально дышать. Но что касается более широкого использования – очень велика вероятность, что устройство выйдет из-под контроля. Мой небольшой эксперимент имел катастрофические последствия, повторить его я не рискну.
Старый жесткокрыл частным образом обменялся мыслями с главным:
Может, я попробую загипнотизировать его помрачившийся разум и отобрать это устройство?
Давай.
Только боюсь, что оно защищает его разум так же надежно, как и тело.
Мистер Уитлоу, резко сказал главный, вернемся к доводам. С каждым произнесенным словом ваше предложение становится все более безрассудным, а мотивы все менее ясными. Если вы хотите нас заинтересовать по-настоящему, то должны честно ответить на вопрос: зачем нужно, чтобы мы напали на Землю?
Уитлоу поежился:
– Именно на этот вопрос я не хотел бы отвечать.
Хорошо, сформулируем по-другому, настойчиво продолжал главный. Какую личную выгоду вы намерены извлечь из нашего нападения?
Уитлоу вытянулся как струна и поправил галстук.
– Никакой! Абсолютно никакой! Для себя я ничего не добиваюсь.
Вы хотите править Землей? – допытывался главный.
– Нет! Нет! Я ненавижу любую тиранию.
Значит, месть? Земля обидела вас и вы пытаетесь ее наказать?
– Нет! Я не опущусь до такого варварства. Я никого не обвиняю и ни к кому не питаю ненависти. Ни малейшего желания причинять вред.
Ну-ну, мистер Уитлоу! Вы только что просили нас напасть на Землю. Как же это согласуется с вашими чувствами?
Уитлоу растерянно закусил губу.
