Решив, что это ядовитый газ, я отшатнулся и попытался разогнать его рукой.
– Что это? – спросил я, не обращаясь ни к кому конкретно.
– Я бы сказал, что оно брызнуло из крохотного отверстия на противоположной кнопке грани кубика, – ответил Папаша. – Такого микроскопического, что увидеть его можно, только хорошенько присмотревшись. Не думаю, Рэй, что ты получишь свою детскую атомную бомбу, больше того – боюсь, ты понапрасну истратил что-то дьявольски ценное. Но не переживай. Прежде чем сбросить кубики для Атла-Хай, я стащил один из них.
И черт побери, он и в самом деле вытащил из кармана близнеца моего кубика.
– Элис, когда ты доставала из своей сумки мазь, я заметил там полпинты виски, – сказал он. – Не можешь плеснуть немного на тряпку и передать ее мне?
Элис посмотрела на Папашу как на сумасшедшего, но ее рука в перчатке и плоскогубцы сами собой сделали то, о чем он просил.
Папаша протер тряпкой бедро больной женщины, приложил к нему кубик и нажал на кнопку.
– Это безыгольный шприц, ребята, – объяснил он.
Он отвел руку с кубиком, и я увидел, что на бедре женщины остался след, подтверждавший его слова.
– Надеюсь, мы пришли вовремя, – сказал он. – Болезнь очень тяжелая. Думаю, нам остается только ждать, и, возможно, долго.
Я был потрясен сверх всякой меры.
– Папаша, старый ты пещерный детектив! – взорвался я. – Когда тебе пришла в голову эта мысль о стальном лазарете?
Только не подумайте, что мне действительно вдруг стало так весело. Это была реакция, близкая к истерике.
Папаша поначалу смутился, а затем с ухмылкой ответил:
– Просто я имел под рукой пару подсказок, которых у вас с Элис не было. Я знал, что здесь замешана тяжелобольная женщина. Как я уже рассказывал, со мной самим когда-то случился приступ этой аламосской лихорадки. Думаю, она принесла им кучу неприятностей, – говорят, эти споры прилетели из-за пределов нашего мира вместе с космической пылью. А потом ее, похоже, занесли в Атла-Хай. Будем надеяться, что они нашли правильный ответ. Элис, может быть, дадим этой женщине воды?
Немного погодя мы уселись, чтобы тщательней сопоставить факты. В основном сопоставлял Папаша. Должно быть, исследователи из Аламоса уже много лет занимались этой болезнью, потому что она накатывала периодически – возможно, с новыми мутациями или всякими инопланетными фокусами, что только усложняло задачу. Совсем недавно они открыли перспективное (и действенное, как мы надеялись) средство и подготовили его к срочной отправке в Атла-Хай, тоже страдавший от эпидемии и к тому же осажденный войсками Саванны. Грейлу поручили доставить препарат – сыворотку или что это было. Но он знал или догадывался, что его женщина, оставленная в одиночестве на станции, тоже заболела (потому что перестала выходить на связь или случилось что-нибудь еще), и хотел доставить ей лекарство – вероятно, без разрешения.
– Откуда мы знаем, что это его подружка? – спросил я.
– Или жена, – снисходительно ответил Папаша. – В сумке была одежда с кружевами, такая, какую мужчина дарит женщине. А ради кого еще он мог сделать остановку? И потом, он летел на реактивном аппарате, чтобы добраться сюда быстрей. Помните, мы его слышали?
Видимо, это была самая точная реконструкция событий, какую мы могли сделать. Чисто гипотетическая, разумеется. Когда мертвоземельцы берутся рассуждать о внутренних делах такой «страны», как Атла-Аламос, они становятся похожи на лисиц, пытающихся разобраться в мировой политике, или волков, обсуждающих переселение готов. Конечно, все мы были людьми, но на деле это значило не так много, как могло показаться.
Потом Папаша рассказал, как очутился на месте убийства. Он находился «на дежурстве», как сам это называл, обнаружил секретную метеорологическую станцию и эту женщину – и решил тайно остаться здесь, чтобы понаблюдать за ней несколько дней, а возможно, и защитить от опасных личностей, обитавших по соседству, как ему было известно.
– Дурацкая идея, Папаша, мне так кажется, – возразил я. – Хочу сказать, рискованная. Следить за другими людьми без их ведома – самый простой способ пробудить в них желание убивать. Я бы на твоем месте повернулся и убежал – это безопаснее всего.
– Наверное, тебе так и следовало бы поступить, – согласился он. – Во всяком случае, пока. Это вопрос понимания собственной силы и этапов роста. А я просто нашел себе небольшую работенку. И главное, человек не должен знать, что я ему помогаю.
Это опять было похоже на рыцарство, паломничество и бойскаутские забавы – с точки зрения убийцы. А впрочем, почему бы и нет?
Папаша видел, как женщина несколько раз вылезала из шахты, осматривалась по сторонам, а потом спускалась вниз, и у него создалось впечатление, что она больна и чем-то встревожена. Он даже предположил, что она могла подхватить аламосскую лихорадку. Разумеется, он заметил наше приближение, и это его насторожило. Когда приземлился самолет, женщина снова поднялась наверх, сама не сознавая, что делает, но, когда мы подошли к Пилоту, закричала и рухнула без сил на крышку люка. Самое большее, что мог теперь сделать для нее Папаша, – это отвлечь нас. К тому же, узнав, что мы убийцы, он загорелся желанием поговорить с нами и, может быть, помочь отказаться от убийств, если мы сами захотим. Лишь намного позже, в середине нашего путешествия, Папаша начал подозревать, что стальные кубики были безыгольными шприцами.
Пока он все это рассказывал, мы не очень пристально следили за женщиной. Но тут Элис привлекла наше внимание к ней. Кожа женщины покрылась бисеринками пота, похожими на бриллианты.
– Это хороший признак, – заметил Папаша.
Элис обтерла ее.
Женщина очнулась, но пребывала в каком-то полубессознательном состоянии. Папаша принялся кормить ее жидким бульоном, и по ходу кормления она снова провалилась в сон.
– В другое время я бы с большим удовольствием убила такую красивую женщину, – сказала Элис. – Но она так близка к смерти, что мне кажется, будто я обкрадываю другого убийцу. Хотя, подозреваю, за переменой в моих ощущениях кроется что-то большее.
– Думаю, да. Еще кое-что, – согласился Папаша.
Я не собирался говорить о своих ощущениях. Только не вслух. Я понимал, что они изменились и все еще продолжают меняться. Это было очень непросто.
Через какое-то время мы с Элис забеспокоились, что тоже подхватим болезнь, поразившую женщину. Конечно, мы это заслужили, но эпидемия остается эпидемией. Однако Папаша нас обнадежил:
– Вообще-то, я стащил три кубика. Они помогут вам обоим. А у меня, похоже, иммунитет.
Время тянулось раздражающе медленно. Папаша достал губную гармошку, как я и опасался. Но оказалось, что он играет не так уж и плохо. «Ночуем в палатках», «Когда Джонни вернется домой»
[58] и тому подобное. Мы перекусили.
