Едва ощутимо пахло аммиаком и формальдегидом. Сквозь расшатанные пластины внутрь просочились молекулы из атмосферы Урана?
Гранфелд заметил красные точки. Панель управления? Или последнее «прощай» уничтоженной сетчатки? Звякнул колокольчик. Гранфелд подождал, но так ничего и не увидел. Ослеп? Или противометеоритную защиту заклинило? Неудивительно. Отказ освещения тоже был вполне ожидаемым.
Горячий воздух, осушивший потное лицо, ринулся вниз по телу. Боль пронзила тело иголками, когда Гранфелд вывалился лицом вниз из открывшегося скафандра.
Тогда он заметил горизонтальную линию звезд вдоль смотрового колпака, а внизу – бесконечное чернильно-черное пространство, чуть загибавшееся кверху. Темная сторона Урана, догадался он.
Позабыв о боли, Гранфелд освободился от скафандра, оттолкнулся и пролетел мимо капитана к колпаку.
Вид не изменился: вверху – звезды, внизу – выгнутая бархатная темень. «Просперо» летел по орбите.
Неизвестно откуда взявшаяся вспышка осветила искореженные крылья. От зеркала не осталось и следа. Его либо вырвало с корнем, либо испепелило во время горячего торможения.
На мониторе светились новые максимальные значения температуры: 214 по Фаренгейту в кабине, 907 кельвинов – обшивка. Ускорение свободного падения – 87.
Над краем колпака Гранфелд увидел источники вспышек – два заостренных овала, мерцавшие всевозможными цветами на фоне бледного звездного пространства, словно две дохлые рыбины.
– Торпеды их достали, – прокомментировал подплывший к Гранфелду Крокер.
– В конце концов я понял, – тихо произнес, слева от него, Джексон, вышедший из транса. – Корабли Врага вовсе не были кораблями. Они были… не знаю, как лучше сказать… космическими животными. Мы привыкли думать, что жизнь возможна только на планетах, а в космосе ее нет. Но человек может пройти много миль по пустыне или проплыть по морю, не встретив живого существа. Вероятно, с космосом то же самое. Короче говоря, Враг на самом деле был… космическими китами. Безынерциальными космическими китами из дисконтинуума. Они питались водородом – лучше не объясню – и изрыгали свет, что позволяло им передвигаться и нападать. Те, с кем я говорил, наши братья, были лишь паразитами на их телах.
– Бред какой-то, – произнес Гранфелд. – Полная чушь. Детские фантазии.
– Не то слово, – согласился Джексон.
Из-за его спины раздался голос застучавшего по кнопкам Несса:
– Тихо!
Сквозь помехи и завывания из радио донесся голос:
– Титания вызывает флотилию. Готовы прислать к вам челнок. Два последних Врага в системе мертвы. Титания вызывает флотилию. Готовы прислать к вам заправленный челнок…
Флотилия? Гранфелд повернулся к панели управления. Там по-прежнему горели голубые огоньки «Калибана» и «Заморыша». Гранфелд мысленно помолился за «Мотылька» и «Пилу».
На мониторе было еще кое-что. То, чего не должно было быть. Четыре слова: «Корабль на ручном управлении».
Над черным краем атмосферы Урана вдруг встала яркая дуга, будто часть гигантской луны. Посреди нее возникла яркая бусина, сквозь дырочку в которой тюремным прожектором холодно заглянуло Солнце.
Все отвели взгляд. Гранфелд развернулся.
Холодный свет озарил капитана. Тот по-прежнему был в скафандре, лишь голова свесилась, спрятав иссохшее, туго обтянутое кожей лицо. На датчике скафандра капитана Гранфелд увидел, что система должна была подать мощную дозу стимуляторов, как только пройдет пик перегрузки.
Стало ясно, кто совершил невероятное и не позволил им разбиться об Уран.
Но лампочка на скафандре, которая должна была гореть синим, потухла, как и датчики «Мотылька» с «Пилой».
«Он заслужил покой», – подумал Гранфелд.
Высокая длинноволосая девушка в аккуратной зеленоватой форме с эмблемой в виде черной спирали едва слышно выстукивала тире-точку-точку по золоченым перилам галереи, на которых покоился ее локоть.
Ничто, кроме этого, не выдавало ее волнения. Хотя правило номер один курса подготовки гласило: и такой мелочи достаточно, чтобы тебя прикончили.
Глаза на ее красивом, с ястребиными чертами лице, обрамленном черными прядями волос, оглядывали золотой зал внизу, где тысяча разумных существ с полутысячи планет играли в шахматы. Фигуры передвигались, а кнопки на шахматных часах нажимались чаще щупальцами, клешнями или имитаторами конечностей, чем пальцами. Облаченные в темное рефери и администраторы бесшумно передвигались на щупальцах, на копытах в мягкой обуви, на ступнях среди игровых столов и до отказа заполненных зрителями трибун.
Словом, обычный межзвездный шахматный турнир по швейцарской системе, в двадцать четыре круга. Турнир этот проходил на пятой планете шестьдесят первой звезды созвездия Лебедя в 5037 году н. э. по старому земному летоисчислению.
И тем не менее в голове у девушки, почти не достигая ее сознания, звенел приглушенный колокольчик тревоги.
А снаружи, откуда-то из глубины зала, доносилось слабое жалобное жужжание, напомнившее ей об осе под балками огромного темного амбара, что стоял позади фермерского дома в Миннесоте, где она выросла.
Девушка задумалась о жизни насекомых на пятой планете шестьдесят первой звезды Лебедя, но сразу же спохватилась.
Нужно думать о главном, а главное сейчас – этот тревожный звонок.
Она оглядела почти пустую галерею. У начала спуска в зал стояли два робота с носилками и желтоклювая медсестра из созвездия Тау Кита, которая дыбила красный гребешок на головке и ерошила перья под белым халатом. Девушка чуть улыбнулась – уж точно шахматы не из разряда опасных игр. Правда, когда тысячи сердец, часть которых успела пережить немало, бьются с таким напряжением…
Ее зеленые глаза отыскали пару игроков, которые не просто походили на людей, а в самом деле были землянами. Эти мужчина и женщина сейчас на тридцать седьмом месте, но все еще имеют шанс получить приз. Девушка поймала себя на том, что в ней робко затеплилась симпатия, и мгновенно погасила этот огонек.
Агенту Змей непозволительны никакие симпатии.
Она рылась в своем разуме, пытаясь найти причину тревоги; нервное постукивание ускорилось. Похоже, что погруженные в яростные раздумья существа, гуманоидные и иные, не имеют к этому никакого отношения.
Может ли причина ее тревоги крыться в самой игре? С наступлением эпохи межзвездных полетов выяснилось, что шахматы с практически одинаковыми правилами существуют по крайней мере на половине разумных планет. Может, игру распространили уже забытые звездные торговцы? Было что-то в одном из шахматных ходов…
Под формой и комбинацией, между грудями, зашевелился большой паук. Ошибки быть не могло – обнаженная кожа ощущала быстрые цепкие прикосновения.
