Услышав слово «поэт», блондин поднял голову, но взгляд его выражал недоверие.
– Не спрашивай меня, я сам тебе отвечу, – продолжил Сид. – Да, я знавал Билли Шекспира, и был он такой тихоня, что мы никак не могли взять в толк, из чего берутся сюжеты его пьес. Прошу прощения, но твоей царапиной не мешало бы заняться.
Новенькая вышла из Операционной с пакетом первой помощи на подносе. Прикоснувшись тампоном к пораненной щеке Брюса, она проговорила визгливым от волнения голоском:
– Позвольте мне…
Надо же было ей так не вовремя всунуться! Брюс, который хмуро поглядывал на Эриха и потемнел лицом при последних словах Сида, попросту оттолкнул ее. Эрих стиснул мою ладонь.
Поднос с грохотом ударился об пол; Бо едва не уронил один из стаканов. С того момента, как Новенькая очутилась на Станции, Бо не отпускал ее от себя ни на шаг, хотя, по-моему, ничего серьезного между ними не было. У Бо не оставалось выбора: я тогда увивалась вокруг Сида, а Мод обламывала Дока – она у нас любительница тяжелых случаев.
– Умерь свой пыл! – прикрикнул Сид, одновременно бросая на Бо повелительный взгляд. – Зачем обидел ты невинную девицу? Не трать понапрасну желчь, уж лучше дай ей излиться стихами. Ага, тебя проняло! Признайся, ты поэт?
Сид угадал. Чутье в очередной раз его не подвело.
– Да, я поэт! – воскликнул блондин. – Меня зовут Брюс Марчант, проклятые вы зомби! Я был поэтом в мире, где чистейшие строки Библии и вашего драгоценного Уилла запачканы фекалиями Змей и ядом Пауков! Вы меняете нашу историю, лишаете нас опоры в жизни, уверяете, что всемогущи и хотите помочь, и что же?! Забирайте свою поганую перчатку!
Он сжал перчатку в комок.
– Чем она тебе не угодила, друг? – справился Сид. – Сделай милость, объясни.
– Тебе повезло, камрад, – ухмыльнулся Эрих. – Нам с Марком и того не досталось.
– Чем-чем! – огрызнулся Брюс. – Они обе на левую руку!
И швырнул перчатки на пол.
Мы расхохотались. Он повернулся к нам спиной и пошел прочь, но за него можно было не беспокоиться – он в Пучину не шагнет.
– Mein Gott, Liebchen
[77], – прошептал мне на ухо Эрих. – Таковы все Солдаты: чем сильней досада, тем ничтожней причина. Не сомневайся, проверено.
Не смеялась лишь Новенькая. Едва она услышала имя Брюса Марчанта, лицо у нее сделалось такое, словно ее причастили Святых Даров. Я порадовалась тому, что хоть что-то ее заинтересовало, – до сих пор она высокомерно воротила нос от всего, что ей предлагали, а по рекомендациям выходило, будто в двадцатые годы ее носили на руках Нью-Йорк и Лондон. Окинув нас неодобрительным взглядом, она подобрала с пола поднос и возложила на него перчатку Брюса.
Бо заговорил было с ней, но она тенью проскользнула мимо, а он не смог ее остановить, так как руки у него были заняты подносом со стаканами. Видно, он решил как можно скорее избавиться от своей ноши и принялся обходить нас. Я глотнула как следует: на моих глазах Новенькая скрылась за ширмой Операционной, а я терпеть не могу эту комнату. Хорошо, что Док вечно пьян и потому мы ею не пользуемся. С хирургией у меня связаны малоприятные воспоминания, о которых я хотела бы забыть.
Брюс вернулся.
– Послушайте, – сказал он с усилием, – дело вовсе не в перчатке, как вам наверняка известно, гнусные вы Демоны.
– А в чем же, золотой ты мой? – спросил Сид. Рыжая с проседью борода придавала ему вид наивного простачка.
– В принципе, – заявил Брюс, подозрительно поглядывая на нас; мы сдержали улыбки. – Смерть надела маску благого всемогущества. Мы не знаем, кто такие Пауки; мы видимся только с агентами вроде нас самих. Пауки поднимают нас из могил…
– Что в том плохого, приятель? – пробормотал Сид.
– …воскрешают нас и говорят, что мы должны сражаться против Змей, которые вознамерились покорить космос в его прошлом, настоящем и будущем.
– А разве не так?
– Мы еще не очнулись, а нас уже отправляют на Глубину, кидают в какие-то сточные канавы вне пространства и времени, сажают чуть ли не в выгребные ямы – не обижайтесь, Сидни, я не про ваше Место. Мы вынуждены мотаться из прошлого в будущее, менять историю, расстраивать планы Змей…
– Верно, сынок.
– У нас нет ни секунды передышки, шок накладывается на шок, наши нервы никуда не годятся, всякие представления о жизни рушатся в одно мгновение, слово «реальность» утрачивает всякий смысл. Мы запутались, запутались вконец.
– Мы все прошли через это, сынок, – сказал Сид.
Бо утвердительно мотнул головой.
– Ты бы видел меня, камрад, в мои первые пятьдесят снов, – проговорил Эрих.
– Посмотри на женщин, Брюс, – прибавила я.
– Разумеется, со временем я привыкну. Меня тревожит не сумятица в собственных мыслях, не утрата опоры под ногами, – сказал Брюс. – Я готов примириться с переделкой истории, с уничтожением бесценных красот прошлого, если мне пояснят, ради чего. Пауки не устают твердить, что для победы над Змеями нужно, чтобы Запад одолел Восток. Но как они того добиваются? Вот вам пример: чтобы стабилизировать положение в древнем Средиземноморье, они возвеличили Крит за счет Греции, превратили Афины в город призраков, Платона – в заурядного писателишку, а греческую культуру – в нечто невообразимое!
– У тебя хватает времени на культуру? – услышала я свой голос и торопливо зажала рот ладонью.
– Но ты ведь помнишь «Диалоги», сынок, – сказал Сид. – И не поливай грязью Крит: у меня там подружка.
– Как долго я буду помнить Платоновы «Диалоги»? И кто еще, кроме меня, помнит их? – горько усмехнулся Брюс. – Другой пример. Пауки утверждали, что заинтересованы в могуществе Рима. Они так помогали Риму, что тот пал под ударами германцев и парфян через несколько лет после смерти Цезаря!
Тут в разговор вмешался Бо. По совести говоря, мы все обожали такие ученые беседы.
– Вы забыли упомянуть, сэр, что последнее падение Рима произошло благодаря усилиям образованного Змеями нечестивого Тройственного альянса, в который вошли мусульманизированные христиане, восточные народы и коммунисты. Змеи хотели, чтобы власть над миром перешла к византийцам, а от тех – к Восточной церкви. Таков, сэр, трехтысячелетний план Змей. Мы сражаемся за восстановление былой славы Рима.
– Успешно, надо полагать? – фыркнул Брюс. – Третий пример. Чтобы справиться с Россией, Пауки удержали Англию и Соединенные Штаты от участия во Второй мировой войне. Нацисты вторглись в Новый Свет, и теперь Великий Рейх простирается от соляных шахт Сибири до полей Айовы, от Нижнего Новгорода до Канзас-Сити!
Он замолчал. Волосы мои встали дыбом. Сзади нас послышался чей-то невыразительный голос, напоминавший скрип башмаков по снегу:
