И все-таки я колебалась. Сомнения одолевали меня, и я сказала себе: не горячись, Грета, не горячись.
– Труднее всего свыкнуться с тем, что в распоряжении Демонов все необъятное время, – проговорила Лили с улыбкой. – Мы не могли захлопнуть двери перед вчера и завтра, чтобы жить в настоящем. Но нам помогли: дверь закрыта, и нам не нужно больше бояться прошлого или будущего. Ни Пауки, ни Змеи не отыщут нас. Мне говорили, что инвертирование означает полный разрыв с космосом. Мы в безопасности, мы ни с кем не враждуем и никому не служим. И у нас есть Место, которое снабдит нас всем необходимым.
Она помолчала.
– Сидни, Борегард и доктор Пешков объяснили мне, что наше Место – сбалансированная система, во многом подобная космосу. Никто не знает, сколько времени существует оно тут, на Глубине, но его ни разу не ремонтировали, а сменялись в нем лишь предметы роскоши и экипажи. Никто не знает, как долго оно продержится, но мне еще не доводилось слышать о поломках Малых Компенсаторов. Иными словами, наше будущее обеспечено. Нам есть где жить – всем вместе.
Разрази меня гром, ну Лили дает! Слушая ее, я никак не могла отделаться от мысли, что мы обязательно задохнемся, если не откроем дверь в ближайшие полчаса. Вообще-то, мне не впервой мыкаться взаперти: однажды я просидела целых сто снов в Месте без двери – и ничего, обошлось.
Мысли мои переметнулись на другое, и я словно наяву представила себе последствия нашего совместного проживания.
Первым делом, разумеется, я принялась подбирать пары. Так, что мы имеем? Четыре женщины, шестеро мужчин, двое инопланетян.
– Грета, – пробормотала я, – тебе на роду написано стать мисс Полли Андри
[89]. Учредим ежедневную газету, организуем танцкласс, Брюсу поручим вести рифмованную хронику; бар у нас будет работать исключительно по вечерам…
А школы для детей? Интересно будет посмотреть на отпрысков Сидди или моего коменданта. «Не подходите близко к Пучине, милые». Правда, с инопланетянами получается закавыка; впрочем, Севенси не так уж сильно отличается от нас, да и генетика чего-то там вроде добилась. Мод должна знать. А в Операционной каких приборов только нет, и когда Док протрезвеет…
– Мой жених предложил вам передать на другие станции весточку о мире, – прибавила Лили, – положить конец Переменам и восстановить то, что было разрушено.
Я взглянула на Брюса. На лице его застыло озабоченное выражение, которое появляется у мужчин, когда женщины начинают говорить за них. Она распинает его, подумалось мне, она не позволит ему отступить, хотя цепляться тут не за что.
– Он хотел как лучше, но мы теперь не в силах что-либо передавать; и потом, мне кажется, что слишком поздно. Космос переродился и вскоре исчезнет без следа. Мы – единственные, кто уцелеет. Факел жизни – в наших руках.
Вам не приходило в голову, что Ветры Перемен улеглись насовсем? Скорее всего, нам не добраться до другого космоса и мы обречены на вечное скитание в Пучине. Ни у кого из нас нет опыта инвертирования, а потому мы не можем даже предположить, как все обернется. Мы – семена, из которых взойдет новое будущее. А вдруг все погибающие вселенные оставили после себя такие семена? Наше Место – эмбрион жизни; дадим же ему развиться.
Поглядев на Брюса с Сидом, Лили процитировала:
– Вперед, друзья, еще не познан мир!
Я схватила Сида за руку, но он не обратил на меня внимания. Мечтательно закатив глаза и приоткрыв рот, он слушал, как Лили читает Теннисона. Эх, Сидди…
И остальные туда же – разинули, понимаешь, рты! Илли, должно быть, мысленно блуждал по прекрасным лунным лесам. Дитя звезд Мод ап-Арес Дэвис, как видно, вообразила себя стоящей на мостике звездолета, что мчался по направлению к далекой галактике, или прикидывала, как сложилась бы ее жизнь, не соблазнись она мнимыми прелестями Переменчивого Мира. Эрих смотрел этаким покорителем вселенных; Марк молодцевато подбоченился. Судя по виду Бо, ему грезилась Миссисипи.
И мне привиделся… Нет, не Большой Чикаго. Не будем впадать в истерику, сказала я себе, бросила взгляд на Пучину и вздрогнула: мне почудилось, будто она отодвигается, а Место разрастается в размерах.
– Говоря о семенах, я не преувеличивала, – продолжила Лили с запинкой. – Мы все знаем, что дети в Переменчивом Мире не рождаются, что нас каким-то образом стерилизуют и лунный цикл не оказывает на женщин никакого влияния.
Это уж точно, проверено и перепроверено миллион раз.
– Однако мы вырвались из Переменчивого Мира, и его ограничения утратили свою силу. Я убеждена в этом. – Она огляделась. – Нас, женщин, четыре. Наверняка кто-то сможет подкрепить мои слова доказательством.
Все начали переглядываться. Лицо Мод выразило безмерное удивление. Она осторожно слезла с табурета, держа в руках недовязанный розовый бюстгальтер, из которого торчали во все стороны иголки; глаза ее округлились, словно она ожидала, что он вот-вот превратится в распашонку. Потом она направилась к Лили. Удивленная мина сменилась мягкой улыбкой, плечи слегка расправились.
На мгновение мне стало завидно. В ее-то возрасте! Нет, тут можно только восхищаться. Сказать по правде, я испугалась. Даже Дейв не мог уговорить меня на роды.
Поднявшись, мы с Сидди рука об руку двинулись к тахте, будто она притягивала нас к себе. Около нее сгрудились Бо, Севенси, Брюс и наши бравые гвардейцы Каби с Марком. Их взгляды предвещали возрождение былой славы Крита и Рима – и что-то еще, менее величественное. Илли, помедлив, оторвался от пианино и заковылял к нам.
Интересно, а он на что-нибудь надеется? По-моему, маленьких Илхилихисов ему не видать. Может, ему все равно? Или в сплетнях о лунянах содержится зернышко истины? Вернее всего, он просто присоединился к большинству.
За нашими спинами послышалось шарканье ног. Док вышел из Галереи, прижимая к груди абстрактную скульптуру. Она представляла собой сверкающее нагромождение металлических шаров, каждый из которых был размером с мяч для гольфа, и сильно смахивала на увеличенный человеческий мозг. В шарах зияли отверстия. Док протянул ее нам, как младенца, чтобы мы обмерли от восторга. Губы его зашевелились; он явно хотел нам что-то сказать, но мы ничего не разобрали. Пускай наш Максим Алексеевич – запойный пьяница, подумала я, но сердце у него золотое.
Мы столпились у тахты. Нас было одиннадцать – чем не футбольная команда? За названием дело не станет. Например, «Духи мира». Севенси поставим в защиту, Илли – на левый край; из него получится отличный разыгрывающий.
Эрих остался в одиночестве у стойки бара. О нет, не может быть, пронеслось у меня в голове, когда он шагнул к нам. Лицо его исказила гримаса. Немного не дойдя, он остановился и криво усмехнулся.
Что же ты, комендант, подумалось мне, где хваленое братство по оружию?
– Значит, Лили с Брюсом и Grossmutterchen
[90] Мод свили себе гнездышки? – Голос его сорвался на крик. – А что прикажете делать остальным? Ворковать над ними? – Выгнув шею, он хлопнул в ладоши и загукал: – Гули-гули! Гули-гули!
