Улыбка сползла с лица Сони.
– Малыш, в чем дело?
– Если ты в самом деле прилетела с другой планеты, где почти не встречается никакого безумия, у меня есть для тебя новости. Соня, совсем недавно по Земле прокатилась череда массовых убийств. Злоумышленники закладывали бомбы в большие самолеты и взрывали их со всем экипажем и пассажирами лишь ради страховой выплаты за одного человека. Так вот, если на Земле нашлись настолько хладнокровные или безумные убийцы, нельзя исключать, что суперубийца…
– О нет, – с трудом произнесла Соня. – Он не взорвет целую планету, чтобы избавиться от меня…
Она задрожала.
– Почему? – засомневался Бертон. – Твой муж – псих, хоть ты и не можешь этого доказать. Он тебя ненавидит. Если с тобой происходит несчастный случай, вроде взрыва примитивной планетки-курорта, ему причитается кругленькая сумма. Поэтому он и оплатил тебе путешествие на такую планетку, а заодно купил зажигалку, которая удивительно похожа на…
– Поверить не могу, – едва слышно прошептала Соня, отводя взгляд. – Планету-то зачем…
– Это и называется безумием. И потом, ты можешь это проверить, – настаивал Бертон. – Просвети зажигалку своим омнилучом, или как его там.
– Он не мог, – бормотала Соня, по-прежнему глядя в сторону. – Даже он не способен…
– Проверь лучом, – повторил Бертон.
Соня взяла зажигалку двумя пальцами и отнесла к чемодану.
– Осторожнее, не нажимай, – напомнил Бертон. – Раз твой муж зациклен на числе тридцать три, он мог настроить зажигалку именно на это число, чтобы ты наверняка добралась до планеты-курорта прежде, чем кое-что произойдет.
Он заметил, как от этих слов ее передернуло. Бертон и сам почувствовал, что дрожит, не в силах пошевелиться. Соня рылась в чемодане; он не видел ее рук. Раздался щелчок, и Бертон увидел сквозь тело ее розоватый скелет. Не совсем такой, как у земных людей, – по две длинные трубчатые кости в предплечьях и бедрах, меньше ребер. Грудная клетка была похожа на два маленьких соединенных черепа.
Соня обернулась, не глядя на него.
– Ты был прав, – произнесла она. – Теперь у меня есть доказательства против мужа! Нужно как можно скорее их представить!
Она вскочила, принялась подбирать одежду с пола, кресел и комода и запихивать в чемодан. На все ушло каких-нибудь десять секунд. Остановилась она уже в дверях.
Взглянув на Бертона, она опустила чемодан, вернулась к кровати и села рядом.
– Мой бедный малыш, – сказала она. – Ты такой умный, жалко стирать тебе память… Честное слово.
Он хотел возразить, но язык не слушался. Соня обняла его и потянулась губами ко лбу, но вдруг остановилась:
– Нет, не могу. Я должна тебя отблагодарить.
Она склонила голову и чмокнула Бертона в нос. Затем отпустила его, поспешно подхватила чемодан и вышла.
– На самом деле, – крикнула она из коридора, – мне не хочется, чтобы ты обо мне забывал!
– Эй! – Бертон пришел в себя. – Ты куда в таком виде?!
– А что такого?
– Ты же совсем голая!
– На моей планете все так ходят!
Дверь захлопнулась. Бертон выскочил из постели и снова распахнул дверь.
Но успел лишь заметить, как спортивный автомобиль взмывает прямо в небо.
Постояв на пороге с полминуты, сам раздетый догола, Бертон огляделся. Земля осталась цела.
«Черт, я ведь даже названия ее планеты не спросил», – хотел сказать он вслух, но не смог разомкнуть губ.
Непредвиденные трудности космической службы
[96]Мой товарищ по космической вахте был славным малым, настоящей поддержкой и опорой. Но его приятель… Нет слов!
Однажды мы служили в шаульской космической охране, в созвездии Скорпиона. Тогда-то с моим напарником Джеффом Богартом и приключилось самое безвредное душевное расстройство, какое только можно представить, – он завел воображаемого друга.
А воображаемым другом оказался я.
В общем-то, я парень неплохой, и поначалу мысль о том, что на борту разгуливает моя копия, не слишком пугала. Я даже считал, что в этом есть свои плюсы. Например, Джефф вечно молол языком, и выдуманный Джо Хансен прекрасно заменял ему собеседника. Я же проводил это время за книгой или погружался в водоворот мыслей, рассматривая бледные узоры звездного света на корпусе корабля.
Странная штука: мы с Джеффом познакомились на космородео, а теперь занимались техобслуживанием орбитальных маяков, передатчиков и спасательных станций пяти планет Шаулы. Спокойная заурядная работенка, один недостаток – очень уж долгая. Наш корабль – небольшой челнок на ионной тяге – походил на навороченную перьевую ручку. В нем с лихвой хватало места для троих, один из которых – воображаемый.
Со временем в поведении Джеффа появились странности. По пути из гальюна или трюма, после проверки линейного ускорителя или только встав с койки, я слышал краем уха, как напарник без умолку болтает с воображаемым собеседником. В первый раз я постеснялся пробраться в кабину – ведь там уже находилась моя копия. Когда я возник на пороге, Джефф оглядел меня чуть остекленевшими глазами, улыбнулся и, как показалось, без малейшего напряжения в голосе произнес:
– Джо, дружище, до чего же здорово работать с тобой!
Если у Джеффа и имелся существенный недостаток (не считая некоторого безумия), то лишь один: Джефф был на редкость добродушным и оптимистичным парнем. Полностью мне доверял и, представьте, даже боготворил. Во время службы его чрезмерный восторг не раз доводил меня до бешенства.
Кстати, того, второго он всегда называл Джозефом – это тоже действовало на нервы.
Поначалу я полагал, что Джефф потешается или специально так выпускает пар, чтобы не выйти из образа рубахи-парня (так идеальный супруг тихонько ругается в ванной), но потом был этот с яичницей-болтуньей.
Я проснулся позже обычного. Заглянув украдкой в кабину, увидел Джеффа: он нависал над контейнером с желтой пористой массой и грозил пальцем пустому креслу:
– Черт возьми, Джозеф, ешь яичницу, для тебя же готовил! – Он направился в сторону камбуза, и спустя пару секунд я услышал: – Ну-ка, принимайся за еду, Джозеф, пока я не вернулся.
Я подумал с минуту, а потом проскользнул на свое место и умял всю порцию.
Вернувшись с кофе, Джефф опять уставился на меня остекленевшими глазами фанатика (однако, казалось, с толикой разочарования), а потом одобрительно произнес:
– Черт подери, Джо, ты просто великолепен: как обычно, ни крошки не оставил!
Похоже, в моем присутствии Джозефа для него не существовало (и наоборот). Жутковато, особенно если учесть, что в пяти миллионах миль вокруг ни души и космическое пространство глухим шумом отдается в голове, будто ракушку к уху приложил.
