Кажется, она меня заметила, кажется, узнала через щиток скафандра, кажется, улыбнулась мне опасливо и изумленно.
Тут позади нее возникло розовое сияние, делая тускло мерцавший ореол волос похожим на нимб святой. Но вот сияние стало чересчур ярким, невыносимым, что-то ударилось в меня, оттеснило назад, вытолкав через дверь, и закрутило – перед моими глазами стояли только клубы розовой пыли да утыканное звездами небо.
Кажется, в меня врезался призрак ударной волны ядерного взрыва.
В голове возникла мысль: святая Пракседа, святая Модеста и атеистка Моника приняли святомученическую смерть от бомбы.
Потом все ветры стихли, и я стал приходить в себя, поднявшись из пыли рядом с флаером.
Я огляделся, всматриваясь в ослабевающие завихрения пыли. Собор исчез. Вокруг не было ни одного возвышения или постройки, которые вырастали бы над марсианским горизонтом.
К флаеру привалился, будто прибитый к нему ветром, держась при этом на ногах, зеленый скафандр – спиной ко мне, понурив голову и плечи, словно в глубочайшем унынии.
Я поспешно двинулся к нему. У меня мелькнула мысль: вдруг он последовал за мной, чтобы кого-то вернуть?
Казалось, скафандр слегка отпрянул от меня, когда я его перевернул. За щитком было пусто. Там, внутри, за прозрачным стеклом, искаженный из-за моего угла зрения, виднелся маленький пульт управления с циферблатами и рычажками – и никакого лица над ними.
Я очень осторожно взял скафандр на руки, держа его так, точно это был человек, и направился к дверце кабины.
Полнее всего мы существуем в том, что потеряли.
Солнце полыхнуло на прощание бледно-зеленым, и его серебристая верхушка исчезла за горизонтом.
Высыпали все звезды.
Переливаясь зеленью, стоя низко в небе, там, где зашло солнце, ярче остальных сияла Вечерняя звезда – Земля.
Первым намеком на то, что за нами следят, было негромкое тиканье мини-радара в наушниках моего скафандра; мы с Питом бодро волокли этот прибор к месту установки у восточного склона кратера Джоя, надеясь с его помощью отыскать всякие полезные обломки и выходы металла.
Потом раздалось шипение, оборвавшееся, когда рука Пита выпустила квадратный радар. Перчатка, серебрясь в лучах низкого полярного солнечного света, отлетела в сторону, очень медленно, как если бы Пит внезапно преисполнился легкого отвращения к нашему общему делу. Я повернулся вовремя, чтобы увидеть, как мерцающая задняя часть его шлема превращается в густое облако мозгов и крови и начинает осыпаться тонкой рдяной пылью.
Послышался громкий стук в наушниках – второй удар пришелся по мини-радару. Но мой взгляд уже переместился туда, куда перед гибелью глядел Пит, и я успел заметить вспышку зеленого пламени из ствола винтовки на склоне Джоя, ровно там, где зазубренная линия камней разделяла черное подножие кратера и многозвездное, словно усыпанное самоцветами небо. Я сорвал с плеча свой «свифт» (универсальный вакуумный карабин, названный в честь знаменитой пули калибра.22, которую еще с 1940 года производили «Винчестер», «Ремингтон» и «Норма», – дульная скорость 4140 футов, то есть почти миля в секунду), широко шагнув в сторону, и трижды выстрелил. Похоже, при первых двух выстрелах я задрал прицел слишком высоко, зато третий расцвел прекрасным лиловым шаром в устье расщелины, где прятался стрелок. Никто не вскочил, увы, чтобы потом упасть замертво или хотя бы зашататься, ничья фигура в скафандре не мелькнула на склоне кратера, но и то сказать – некоторые крузо научились маскироваться не хуже хамелеонов, а большинство их двигается чрезвычайно быстро.
Скафандр с телом Пита все падал вперед, в той позе, в которой моего товарища застигла смерть. Там, в трех сотнях ярдов от меня, чернела широкая трещина – насколько широкая, я не мог определить, ибо значительная часть ее дальнего края скрывалась в тени кратера. Я помчался к ней, точно крыса, бегущая в нору, на третьем шаге подхватил скафандр Пита за пояс для инструментов и трубку кислородного баллона, не позволив ему коснуться слоя пыли на поверхности. Подхватил и потащил за собой. Какая-то часть моего сознания, пораженного случившимся, отказывалась верить, что Пит мертв.
Сам я постарался припасть к поверхности, чуть ли не полз, хватаясь за каменистые выступы; со стороны наверняка казалось, что я плыву в лунной пыли. Крузо явно не ожидал от меня такой прыти, не думал, что я предпочту движение ползком очевидному импульсу побежать – воспарить, так сказать, над лунным грунтом, чтобы перемещаться большими прыжками. Позади меня сверкнула зеленая вспышка, взметнувшаяся пыль осела на подошвах моего скафандра. Что ж, он стрелял почти наугад. А я вдобавок выяснил, что у него есть не только обычные пули, но и разрывные.
В расщелину я нырнул три секунды спустя, и тут башмак Питова скафандра зацепился за очередной каменный выступ. Часть моего сознания продолжала упрямиться, и я держал скафандр Пита мертвой хваткой, а потому резко развернулся. Но даже это пришлось кстати – крупный светящийся шар проплыл ярдах в пяти над моей головой, словно гигантская смертоносная бабочка, и взорвался поодаль. Ударная волна стукнула меня с такой силой, что скафандр загудел, а воздух внутри его хлестнул по лицу. Значит, у крузо есть дистанционные взрыватели; неплохо их экипируют на той планете, откуда он прибыл.
Мерцающий след от бледно-зеленого шара осветил расщелину на добрых сто ярдов вглубь – кругом лежала пыль, как обычно толстым слоем, да не оставит меня милость Господня. Мне хватило времени нажать на кнопку экстренного вызова; теперь корабль должен был транслировать этот сигнал автоматически на всю Луну. Потом связь прервалась, и я плавно опустился из ослепительного света в благословенную тьму, предусмотрительно выключив подсветку лицевого щитка – ведь даже тусклого света от шлема хватило бы крузо, чтобы прицелиться. А так его следующий выстрел угодил в лицевой щиток скафандра Пита.
Десять-двенадцать секунд свободного падения… Дальняя стена расщелины не закрывала от меня зазубренный гребень кратера. Я буквально ощущал, как рыщет в моих поисках дуло винтовки крузо, – похоже, он пользовался чем-то старым и надежным. Я чувствовал, как его палец или щупальце, коготь или отросток прижимается то ли к спусковому крючку, то ли к кнопке. Я толкнул скафандр Пита вдоль стены расщелины, так сильно, как только смог. Еще три-четыре секунды… Мой собственный скафандр снова загудел, я словно подпрыгнул внутри его. В свете пламени я увидел, что дно расщелины приближается, и решил слегка ускориться. Этот сгусток, полукруглый, ударился о стену, но если осколки и посыпались, меня они миновали. Пуля прошла точно посередине между мной и серебристым гробом Пита. Крузо знал свое дело и успел приноровиться к лунным условиям; я действительно восхищался им, пусть и оттолкнул от себя скафандр Пита, чтобы самому отодвинуться подальше, – ну, знаете, действие и противодействие. Но вот гребень кратера исчез, и я распростерся в пыли, уподобившись трехногому крабу, – «свифт» в чехле, свободная рука вцепилась в пояс с пылеходами.
