– Нет у меня никаких способностей! – запротестовал Несс.
– Тогда не стоило пересказывать свои сны, – ответил Пайн. Его рот растянулся в усмешке, но глаза остались серьезными. Взяв скафандр, он пристально вгляделся в звезды – паучьи глаза.
Короткое торможение, затем чуть более долгое, легкая поправка курса, и «Блоха» остановилась рядом со «Странником». Все трое сидели в кабине: Пайн – в кресле пилота, Эллисон – слева, у стрелкового пульта, Несс – справа, на связи с базой.
Замедляясь, «Блоха» развернулась носом к Луне. Спутник маячил в правой части смотрового окна кабины. Близилось полнолуние, и кратеры на поверхности были видны как на ладони. С другой стороны медленно вращалась темная сфера строительного барака, зловеще поглядывая черными иллюминаторами. Между двумя сферами – чернильной и освещенной – на фоне звезд тянулся длинный остов на три четверти законченного корабля.
Однако на нем не было ни единой фигуры в скафандре, ни одного «паука» – так называли оснащенные восьмью манипуляторами строительные машины. Кое-где лунный свет отражался от сорванной обшивки.
На стройплощадке царило запустение, как будто строительство забросили сотни лет назад. Между тем рабочие были здесь совсем недавно, последний сеанс связи с базой состоялся четверть суток назад.
Вдруг справа к смотровому стеклу прилетел человеческий череп. Все трое членов экипажа «Блохи» заметили его одновременно и на мгновение потеряли дар речи, вытаращившись на белесую, лишенную нижней челюсти неровную сферу с черными впадинами глазниц и угловатым носовым отверстием.
Страшнее всего были движения черепа. То ли «Блоха» остановилась достаточно близко, чтобы захватить его своим крошечным притяжением, то ли он сам медленно летел в сторону корабля. В любом случае он медленно кружился и раскачивался перед стеклом, то словно кивая, то заглядывая в кабину поочередно обоими глазами, сквозь которые иногда поблескивали звезды. Поэтому все заметили дыры, то ли пробитые, то ли прогрызенные в затылочной части. А в нескольких дюймах позади черепа дрейфовала человеческая бедренная кость.
«Обнюхивает кабину, – подумал Несс. – Решил привязаться к нам, как спутник. Почему голый череп выглядит настолько живее и человечнее лица? Что у нас общего? Одушевленная твердь. Камень с отпечатком разума. Древнейшая из всех скульптур. Скалистые горы… и Луна».
«Это невозможно, – думал Эллисон. – Если только местный врач не хранил в кабинете скелет. Как бы ни погиб человек, от несчастного случая, болезни или выстрела, плоть не растворяется в космосе. Плоть возвращается Земле; там ее рвут птицы и звери, за которыми подчищают черви и насекомые. Затем вода и бактерии выбеливают кости. А в космосе все сохраняется: здесь нет кислорода, нет естественных растворителей – только крошечные молоточки радиации, одинокие путники-ионы и космическая пыль. Однако череп даже не отсвечивает розовым. Выскоблен начисто».
Пайн подумал лишь: «Здесь опасно», тут же забыл про череп и принялся быстро сканировать окружающее пространство.
Внутри недостроенного корабля мог прятаться кто угодно, но Пайн никого не видел. Он заметил еще какие-то кости, затем другой череп, издалека похожий на маленький зуб. Судя по всему, живых здесь не осталось.
Краем глаза он уловил движение и резко повернулся налево.
Сферический строительный барак вращался, стало понятно, что он частично разрушен. Одна сторона была проломлена, как будто гигантский каратист ударил по ней ребром ладони. Прямо посередине зияла брешь в несколько десятков ярдов длиной и несколько футов шириной. Внутри царила тьма…
Нет. В лунном свете вырисовывался длинный бледный силуэт, сегментированный, словно измерительная рулетка, только гораздо длиннее и шире. Эта бледная лента ритмично расширялась и сжималась.
Над ее центром, на фоне темной разбитой сферы, раскрылся бледный круг размером с человеческий торс. В свете Луны он становился все ярче и ярче, и когда ярче было уже некуда, глаз – Пайн уже не сомневался, что это огромный глаз, – уставился прямо на «Блоху» и начал приближаться, сначала медленно, потом быстрее. За ним тянулась белесая полоса. Когда из сферы появилось все тело, Пайн понял, что оно представляет собой плоский круг диаметром примерно восемь ярдов и толщиной – один, с единственным глазом, частоколом острых белых зубов и десятком реактивных струй позади него.
Пайн не понял бы, что существо круглое, если бы машинально не запустил двигатели «Блохи», чтобы увести кораблик с траектории атаки. Бледно-серая туша промчалась под «Блохой», попав прямиком в пламя из сопел. Затем два серых с прожилками щупальца, словно стальные канаты, хлестнули «Блоху» снизу. Одно помяло двойную обшивку, другое прилепилось к стеклу, которое мгновенно растрескалось и побелело под давлением.
Корабль и экипаж затрясло. «Блоха» перевернулась, и люди оказались прямо напротив твари.
– Маски! – крикнул Эллисон и дал ракетный залп.
Ракеты разорвались всего в десяти ярдах от «Блохи», повредив сам корабль. Взрыв был не менее сильным, чем последовавшая за ним ударная волна, и чуть не ослепил команду, несмотря на поляризационные «маски» шлемов. Однако щупальца не спешили отпускать корабль. Когда к людям вернулось зрение, они увидели, что в существе зияют четыре дыры диаметром в ярд, а двигатели «Блохи» по-прежнему поджаривают тварь.
Но, несмотря на пламя, существо подтянулось и окутало «Блоху» своим телом.
У Эллисона не было времени выпустить реактивные гранаты как положено; он просто сбросил их и взорвал. От отдачи корпус «Блохи» покрылся вмятинами; кое-где появилось пламя. Корабль закружило, стенки стали сжиматься гармошкой. Эллисон отстрелял весь боезапас, Пайн врубил двигатели на полную мощность – и тут тряска прекратилась.
К окну кабины по-прежнему липли ошметки существа. Плотные, как броня, куски кожи, толстые, как канализационные трубы, сосуды, и отдельные кости. Видны были культи щупалец и огромная белая пасть – двойная, как теперь видели члены экипажа, с одной парой десен впереди и еще одной сзади. Передние челюсти все еще раскрывались и смыкались, скрежеща по стеклу. Несс вспомнил о раскачивавшемся черепе.
И конечно же, глаз. Взрыв уничтожил роговицу и зрачок, открыв черную сетчатку. На ней узнаваемым узором расположились белые пятна: созвездие Геркулеса, рядом с ним – Дракон, Северная Корона, часть Змееносца и Лира с яркой Вегой. Белый круг посередине был значительно крупнее остальных и мог обозначать только Солнце, причем наблюдаемое с орбиты Сатурна. Пайн решил, что тварь прибыла именно оттуда. Белые пятна были своего рода шрамами – отметинами, оставшимися после многовекового слежения за звездами. Большинство их шрамов оказались не просто точками, а линиями, отмечавшими перемещение звезд за последние четверть миллиона лет.
Он нехотя произнес:
– Несс, вот и посмотрели на твоего пришельца.
Несс кивнул и тихо добавил:
– На одного из них.
Он сидел, скорчившись, в коридоре высотой в человеческий рост и шириной с две двери и старался вспомнить, кто он такой.
