Я беззаботно шаркал вперед, хотя и медленнее, чем раньше, а по обе стороны от меня, на голой пустынной земле, были свалены космические скафандры, скроенные под самых разнообразных существ, каких только можно себе вообразить, и предназначенные для того, чтобы благополучно лететь сквозь пустоту наверху. Немного погодя подошла моя очередь, я подобрал себе скафандр, забрался в него, надежно застегнул, отыскал кнопки управления на ладонях перчаток и посмотрел вверх. Затем я нащупал в своих пальцах не только кнопки управления, но и кое-что еще, огляделся и увидел, что стою между осьминогом в скафандре поверх наполненного водой костюма и облаченной в скафандр цыпочкой с угольно-черным гребешком и жемчужно-серыми лепестками, держа обоих за руки.
Цыпочка описала круг головой, я сделал то же самое, осьминог свободным щупальцем описал круг поменьше, и я понял, почему не заговорил с ними на земном языке: во-первых, я решил молчать, пока не выучу или не вспомню их языки, а во-вторых, лохматые четвероногие существа из развалин были, подобно мне, людьми, но я ненавидел их, а эти существа рядом со мной были моими истинными сородичами и пришли сюда, чтобы в последний раз взглянуть на Землю, погубившую себя и тех людей, что остались на ней, а не покинули ее, как я… вернувшийся и потерявший память от потрясения при виде деградировавшей родной планеты.
Затем мы крепко стиснули руки друг друга, нажав кнопки на перчатках. Позади нас расцвели струи реактивных двигателей, и мы вместе вылетели из этого мира к звездам, сквозь ровную бубличную дыру. И я понял, что космос не пустынен и эти точки света во мраке вовсе не так одиноки.
Настоящий любитель фантастики должен быть немного сумасшедшим и в то же время не лишенным здравомыслия, слегка мечтательным и самую малость скептичным, в некотором роде идеалистом и, пожалуй, чуть-чуть глуповатым. Джордж Мерсер обладал лишь качествами, стоящими первыми в этих трех парах, – вот почему он попался на обман Дэйва Кантариана.
К моменту нашего повествования Джордж был далеко уже не молод. Он имел недовольную жену и крохотную ювелирную лавочку (она же – мастерская по ремонту часов). Поделки, сработанные собственными руками, удовлетворяли лишь малую толику стремления к самовыражению, жена едва ли питала его романтические мечты, а выборы, в которых он принимал участие раз в два года, никак не могли утолить жажду великих героических свершений, направленных на спасение мира. Журналы, которые Джордж читал и любовно ставил на полку, возбуждали его воображение и оставляли в беспокойстве и томлении. Таким образом, он был вполне подготовлен к тому, чтобы пасть жертвой предприимчивого преступника.
А Дэйв Кантариан воистину был изобретательным мошенником, хотя и избравшим весьма необычное поле деятельности.
Впервые он объявился в местном клубе любителей фантастики с десятком журналов под мышкой и охотно спорил о сравнительных достоинствах чего угодно, от «Дока» Смита до «Плейбоя». На следующей встрече он демонстрировал рукопись Хайнлайна. Через несколько недель начал туманно намекать Мерсеру на свои паранормальные способности и некое таинственное задание. И однажды в задней комнатке мастерской Джорджа, при опущенных шторах, после клятвенных заверений в молчании, он аккуратно снял свой светлый парик и открыл взору две дрожащие золотые антенки, способные принимать и посылать телепатемы во времени (к сожалению, не в пространстве, что делало проверку невозможной).
Очевидно, Дэйв был достаточно ловким фокусником, ибо он заставил несколько мелких предметов исчезнуть перед глазами удовлетворенного Джорджа (разумеется, переслал их в будущее), а затем каким-то образом, без видимого вмешательства, воздействовал на стенные часы так, что они сперва отстали на десять минут, а потом ушли вперед. Прежде чем Джордж успел подумать, что их надо бы проверить не только по наручным часам Дэйва, короткое путешествие во времени закончилось.
Спрятав антенки, Дэйв рассказал все, а именно следующее: он пришел из далекого будущего, из шестого тысячелетия, где сражался за правое дело в межзвездной войне. Однако войну, похоже, земляне проигрывали из-за нехватки на планете некоторых металлов. Причем оказалось, что это не такие редкие вещества, как, например, уран-235 или бериллий, а просто серебро и золото, которые технология семидесятого века перерабатывала в броню прочнее стали и тверже алмаза. Дэйв прошел краткий курс языков и обычаев Ранней Атомной эпохи и был переброшен через пучину времени для сбора и пересылки этих исключительно важных металлов. А теперь, зная все, не внесет ли Джордж соответствующий вклад в дело справедливой борьбы?..
Чтобы понять, почему Джордж попался на удочку, необходимо вспомнить его подавляемый идеализм, ощущение собственной несостоятельности, глубокую потребность верить. Кроме того, нельзя недооценивать высокий артистизм Дэйва, его временами бессвязную речь – якобы язык будущего, – отсутствующий вид, призванный означать полную сосредоточенность при получении посланий во времени. Плюс заверения, что Джордж непременно получит конкретный знак благодарности из будущего – знак, сама природа которого убедит Джорджа в полезности его помощи. Остается выяснить самую малость: был ли Дэйв Кантариан искусным авантюристом или просто незадачливым мошенником?
Например, почему вместилищем для предназначенных к пересылке богатств служил обычный дешевый будильник с извлеченным механизмом и грубо врезанной дверцей сверху? Дэйв утверждал, будто выпотрошенный будильник – всего-навсего линза для его психической силы. Без фокусировки, обеспечиваемой такой линзой, Кантариан способен пересылать предметы лишь в недалекое будущее, но никак не на пять тысяч лет.
Так или иначе, но Джордж поверил, и серебро и золото, которые он мог купить, помещались в часы. Дэйв тщательно устанавливал стрелки, и его взор затуманивался. Затем часы прятались, а Дэйв уходил, все еще с отсутствующим видом. Пересылка могла произойти сразу, говорил Дэйв, или в течение нескольких часов, но когда на следующее утро Джордж в присутствии Дэйва открывал будильник, он неизменно находил его пустым и испытывал глубокое волнение при мысли о том, что люди будущего еще немного приблизились к победе над силами зла. Иногда Дэйв, казалось, полностью разделял его чувства, а иногда бывал почему-то раздражен, как будто подозревал Джорджа в ночных махинациях с машиной времени.
Дела могли бы пребывать в таком блаженном состоянии неопределенно долго, если бы в казначействе не обратили внимание на резко возросший интерес Джорджа к драгоценным металлам. Примерно в то же время его жена обнаружила, что их банковский счет стремительно тает, и, не удовлетворившись объяснениями мужа, обратилась к адвокату.
Когда однажды утром представители казначейства провели с Джорджем беседу, он все отрицал и предпринимал жалкие попытки скрыть свой ужас, ибо Дэйв неоднократно говорил ему, что враги способны засылать из будущего шпионов и диверсантов, которые могут появиться в любом обличье.
Агенты казначейства предполагали, что молчание Джорджа вызвано нежеланием признать себя обманутым. Подозревая, что он попросту тронулся, они все же старались образумить беднягу и даже рассказали ему все, что удалось выяснить о Дэйве: про мошенническое вымогание денег, подозрительные связи и безумные замыслы. Намекнули, что Кантариан собирался таким же образом облапошить и других членов клуба. И все же Джордж стоял на своем, утверждая, будто бы Дэйв был обычным энтузиастом фантастики. Пришлось обратиться к его жене, и дело обрело довольно скверный оборот, когда та прямо назвала мужа простофилей, забившим себе голову дурацкими россказнями и позволившим жулику их грабить.
