Так что сцена его смерти, являвшая собой подлинный шедевр нездоровой иронии, запечатлелась у парня в мозгу почище того дня, когда он купил себе первую машину. Он жил в роскошном пентхаусе, принадлежавшем его сумасшедшему дядюшке (там была даже карликовая астрономическая обсерватория, давно не использовавшаяся), но остался без гроша и по уши залез в долги, и на следующий день было намечено его выселение. Парень нигде толком не работал, жил на подачки богатых родственников и жены, но к тому моменту уже достиг тех почтенных лет, когда его приверженность к образу жизни губки перестала вызывать сочувствие у окружающих. Его единственное достоинство, обаяние, от пере- и злоупотребления было мертвее, чем должен был стать он сам через несколько часов. Ненормальный дядюшка не желал больше иметь с ним никаких отношений. Жене этот светский мотылек был во многом обязан тем, что его крылышки повыцвели и пообтрепались; она ненавидела его много лет, орала на него с утра до ночи так, как это позволительно только в пентхаусе, и сама понемногу съезжала с катушек. У него была интрижка с женщиной, но та недавно дала ему от ворот поворот, и он знал, что жена ни за что не поверит в окончание этого романа, а если и поверит, то лишь станет орать еще с большим презрением.
Вечер выдался на редкость отвратительный – самый разгар августовской жары. «Гиганты» играли с бруклинцами. Были сняты с репертуара два долго шедших мюзикла. Снова поднялась в цене пшеница. В Калифорнии горели леса, а в Иране возникла угроза войны. К тому же ожидался метеоритный дождь, о чем предупреждал пришедший с утренней почтой астрономический бюллетень, – обычно дядя отправлял подобную макулатуру в камин, не открывая, но сегодня, за неимением более полезных или интересных занятий, решил просмотреть.
Раздался телефонный звонок – звонил адвокат. Оказалось, что свихнувшийся дядюшка скоропостижно скончался, ни единым словом не упомянув в завещании Фонд изучения астероидов. Его огромное состояние – все до единого цента – доставалось негодному племяннику.
Наш герой повесил трубку, отговаривая сердце от легкомысленного намерения вырваться из груди и, пробив потолок, улететь куда подальше. В этот момент из спальни с визгом выбежала жена. Она получила от той, другой, исполненное жеманностей покаяние и теперь, держа в руке револьвер, сообщила, что намерена прикончить изменщика.
Предгрозовая атмосфера служила неплохим фоном для трагикомедии. Выходящие на крышу балконные двери за спиной героя были распахнуты, но воздух на улице был тяжел как смерть. Супруги не заметили пары метеоритов, оставивших в ночном небе слабый след.
Полагая, что это наверняка смирит ее гнев, он сообщил о наследстве. Но она, проорав, что он эти деньги потратит на новых баб (предсказание, не лишенное оснований), нажала на спуск.
Теоретически опасность была мизерной. Жена находилась в дальнем углу огромной гостиной, и рука у нее не просто тряслась, а размахивала никелированным револьвером, как веером.
Пуля угодила точно между глаз. Он рухнул на пол, будучи мертвее тех надежд, что питал до звонка адвоката. Он видел, как все случилось, потому что воскресители для вящей убедительности переместили его невидимый дубль вперед во времени, – это тоже стандартная Змеиная процедура, не вызывающая никаких временны́х осложнений, потому что дубли не воздействуют на реальность, если только не захотят.
Они ненадолго задержались. Жена несколько секунд смотрела на труп, потом вернулась в спальню, перекрасилась в блондинку, вылив на седеющие волосы пару флаконов неразбавленной перекиси, облачилась в выцветшее вечернее платье из золотистой парчи, густо намазалась косметикой, перешла в гостиную, сыграла на рояле «В загородном парке» и пустила себе пулю в лоб.
Вот над этой сценкой с двумя затемнениями ему и нужно было поразмышлять рядом с пустой диспетчерской, оставленной без присмотра ее катастрофически недоукомплектованным персоналом, поскольку все Змеи из этого сектора были переброшены на два миллиона лет назад для улаживания локального кризиса, эпицентром которого была планета Альфа-4 Центавра.
Конечно же, парень быстро сообразил, что если он вернется в прошлое и исхитрится сделать так, чтобы из двух затемнений состоялось только второе, то сможет неплохо устроиться в реальной жизни и потратить наследство на исполнение пророчества жены и прочие приятности. Тогда он еще почти ничего не знал о дублях и решил, что если не умрет в реальном мире, то сумеет без труда возобновить свое существование, может, это вообще произойдет само по себе.
И вот эта Змея – подходящее для него имечко, а? – скрестила на удачу пальцы и проскользнула в диспетчерскую. Работа диспетчера настолько проста, что любой ребенок в состоянии освоить ее за пять минут – достаточно пару раз взглянуть на пульт управления. Парень возвратился в свое прошлое за пару часов до трагедии, позаботившись о том, чтобы обойти ту точку, когда он был изъят воскресителями из своей жизни. В ящике туалетного столика он нашел револьвер, разрядил его и проверил, нет ли еще где патронов, а потом перенесся на пару часов вперед, как раз вовремя, чтобы увидеть собственный уход в мир иной с дыркой между глаз.
Придя немного в себя после разочарования, он понял, что узнал о дублях одну важную вещь, о которой должен был бы уже давно догадаться, если бы у него мозги не заклинило. Пули, которые он вынул, по существу, те же дубли. Они исчезли из реального мира лишь на тот пространственно-временной отрезок, когда он их вытаскивал, но продолжали существовать во всей своей вещественности до и после его манипуляций. А потому в тот момент, когда жена схватила револьвер, он снова оказался заряженным.
Тогда наш герой перенастроил приборы так, чтобы оказаться в комнате за считаные минуты до трагедии. Теперь он изъял и револьвер, и пули и остался, чтобы не допустить их возвращения на свое место. Парень исходил из правильного предположения, что если покинет данный пространственно-временной сектор, то револьвер снова окажется в ящике туалетного столика, а он категорически не хотел, чтобы жена заполучила какой бы то ни было револьвер, пусть даже и с прерванной линией жизни. Он собирался избежать собственной смерти и вложить револьвер в руку жены.
Два обстоятельства успокоили его, хотя он с уверенностью ожидал первого, а на второе лишь надеялся. Жена не обнаружила его присутствия и, запустив правую руку в ящик, вынула ее оттуда так, будто в ней был револьвер. Если бы он изучал философию, то увидел бы в этом подтверждение теории Лейбница о предустановленной гармонии, согласно которой ни атомы, ни человеческие существа не влияют друг на друга, а лишь выглядят так, будто это влияние имело место.
Впрочем, времени для теоретизирования у него не было. С револьвером в руке он продефилировал в гостиную, чтобы занять место в ложе подле себя самого и насладиться спектаклем. Он-реальный, как и жена, не заметили присутствия дубля.
Жена появилась в гостиной и без изменений отыграла свою роль. Он-реальный съежился от страха так, словно в руке у жены действительно был револьвер, и нечленораздельно залепетал о наследстве, но жена лишь презрительно усмехнулась и выстрелила из несуществующего оружия.
