Я покачал головой:
— Нет, конечно, они опрашивали только тех, кто проживал там, когда случилось убийство.
Вот оно, объяснение. Имелись неопровержимые доказательства, что, когда произошло первое убийство, Сара действительно была в Галвестоне.
— Ах ты, черт!
Кто-то словно проткнул в комнате большущий надувной шар и был таков. А шар лопнул, мой шар, которым я очень дорожил.
В сердцах я отшвырнул бумаги, зажатые в руке.
По всей видимости, этот чертов билет, принесенный Бобби, просто редкостная липа. Если, конечно, галвестонская полиция не врала про допрос Сары в связи с убийством, но я полагал, что это мы можем исключить.
Она там была.
Когда произошло первое убийство, Сара находилась в галвестонском отеле. А отнюдь не в поезде на Сан-Антонио.
— Давай-ка пока отложим все это, ладно? — предложила Люси, заметив, что я уже некоторое время молчу. — Или ты намерен сперва кое с чем разобраться? Поговорить, например, с Сариной сестрой?
— Ни за что. Это абсолютно излишне.
Я чувствовал, как во мне клокочет злость. Черт, я же говорил о билете и с Эйвор, и с Дидриком, и никто не пытался меня разубедить. Неужели было так трудно просто сказать: «Слушай, брось ты все это. Есть доказательства, что Сара была там, когда произошло убийство»? — Так ведь они говорили, — вставила Люси, когда я выпустил свою ярость, или скорее огромный стыд. — Они оба пытались втолковать тебе, что есть доказательства, реальные доказательства, но ты не слушал.
Я еще раз перечитал сводку техасской полиции, но не нашел там ничего, что позволяло бы прийти к иному выводу, нежели тот, какой сделал я.
Полицейский опознал ее.
Поскольку она фигурировала в расследовании другого убийства, в Галвестоне.
Как он умудрился спустя несколько лет вспомнить ее и узнать, было выше моего разумения, но, с другой стороны, ломать над этим голову не моя задача. Может, он запал на нее, влюбился.
Погоды это не делало.
Железнодорожный билет ценности не имел, а сам я чувствовал себя недотепой. Дидрик и Эйвор наказали мою наивность, вынудив без всякой пользы перерыть целую гору полицейских материалов.
— Так или иначе, у нас есть еще дневник, — сказала Люси, явно пытаясь утешить меня. — И папка Густавссона с заметками насчет того, что внушало ему сомнения.
Но подобные утешения на меня не действовали. Я был вынужден признать: громкое разоблачение не состоится. Сара Телль взяла на себя пять убийств и сделала это весьма убедительно. Какое значение имели несколько неясных подробностей? По большому счету улики против Сары были настолько вески, что любые попытки опровергнуть ее признания выглядели мелодраматично и только.
— Пропади все пропадом! — сказал я. — К черту это дело. Завтра избавимся от ящиков с документами, а недельки через две махнем с тобой в Ниццу.
Карьера порученца покойников для меня закончилась, не успев начаться. Шепот Сары Техас с того света умолк.
Так я воображал.
Часть III
«Теперь вы мне верите?»
РАСШИФРОВКА ИНТЕРВЬЮ
С МАРТИНОМ БЕННЕРОМ (М. Б.)
ИНТЕРВЬЮЕР: ФРЕДРИК УЛАНДЕР (Ф. У.), независимый журналист
МЕСТО ВСТРЕЧИ: номер 714, «Гранд-отель», Стокгольм
Ф. У.: Вот как. Стало быть, у вас был шанс покончить с этим?
М. Б.: Да, и я им не воспользовался. Покончить… не покончить… я уже вконец запутался. Дело приказало долго жить в тот вечер, прямо у меня на глазах. Железнодорожный билет оказался блефом, ну и все остальное тоже рухнуло.
Ф. У.: Но ведь это было вполне предсказуемо? В смысле, что железнодорожный билет — ложный след.
М. Б.: Так можно было подумать. Не нарушай такой вывод — первое правило в этом деле. А именно: все было не тем, чем казалось.
Ф. У.: Ага, значит, несмотря ни на что, билет вам пригодился.
М. Б.: До этого места в истории мы пока не дошли, всему свое время.
Ф. У.: Вас не раздражало, что Люси постоянно расходилась с вами во мнениях?
М. Б.: Что-то я не понимаю вопрос. Именно это была — и есть — основа нашего сотрудничества. Мы очень непохожи и потому нередко спорим, а в споре, как известно, рождается истина.
Ф. У.: Со стороны трудновато разобраться в ваших отношениях. По всей видимости, они протекают — или протекали — весьма бурно?
М. Б.: Только пока мы были парой, но потом бури прекратились. Мы расстались, и отношения стали прозрачны, как хрусталь.
Ф. У.: Вы можете встречаться с кем угодно, а она остается дома и ждет вас?
М. Б.: Если вы так поняли историю, которую я только что рассказал, то вы плохой слушатель. Мы с Люси на равных. Она тоже может спать с кем угодно. Если хочет.
Ф. У.: Разумеется, я наговорил кучу глупостей. Извините.
М. Б. (со вздохом): Не знаю, стоит ли вам извиняться. Вообще-то я понимаю, с точки зрения окружающих наши с Люси отношения наверняка выглядят странно. И тем летом сложностей не убавилось.
Ф. У.: А Ницца? Поездка туда вроде бы не состоялась, или я ошибаюсь?
М. Б.: Да, не состоялась.
Ф. У.: Понимаю. Вы остались дома?
(Молчание.)
М. Б.: Да нет. Потому что в один прекрасный день позвонили в дверь конторы, и все началось сначала.
18
Говорят, выдержка — добродетель, но лично я сомневаюсь. На свете полным-полно прекрасных качеств, какими может обладать человек, но чтобы именно выдержка… нет, не верю. Большинство в моем окружении знают об этой моей особенности и считаются с нею. Но только не Белла. С естественностью четырехгодовалого ребенка она решительно ищет моего внимания и не понимает, что играет с огнем, когда снова и снова задает один и тот же вопрос или раз за разом нарушает те же правила. Над этим мне пришлось здорово поработать, когда я забрал ее к себе. Не поддаваться порыву распахнуть окно и вышвырнуть ее, когда она становилась чересчур назойливой.
Когда выяснилось, что железнодорожный билет отнюдь не был важным элементом пазла, каким я норовил его представить, мы говорили о Саре Техас не так уж и часто. Кто-нибудь более честолюбивый, нежели я, наверняка бы решил довести дело до конца, раз уж начал, но я, черт побери, не таков. Важнейшее условие успеха — самому выбирать свои сражения.
Фактически уже на следующий день жизнь потекла своим чередом. Мы с Люси снова принялись бестолково сновать по конторе в ожидании отпуска, нехотя отвечая на телефонные звонки. Люси по-прежнему рассуждала о том, какой солнцезащитный крем стоит взять с собой в Ниццу, а я вполуха слушал. Потом позвонил Веронике, с которой познакомился в «Пресс-клубе».
