В глубине души я все время отдавал себе отчет в том, что никогда бы не смог — или не успел — разобраться сразу в пяти разных убийствах. Но ведь в убийствах Сару заподозрили сначала в Штатах, а там убийств было всего два. Если бы я доказал ее невиновность в техасских убийствах, то заодно бы и от трех шведских тоже отмазал.
Именно так я и сказал Люси.
— Техас далеко, — сказала она. — А шведские убийства тут, рядышком.
— Но тогда мы нарушаем хронологию, — возразил я. — Нелогично игнорировать убийства, которые как раз и привлекли к ней внимание полиции.
Люси медленно покачала головой.
— Я думаю, эти убийства совершила она, Мартин. Все.
— Ты по-прежнему считаешь, что Сара Телль убила пять человек? Несмотря на все, что произошло за последние дни?
Она пожала плечами:
— Доказательства. Доказательства-то неопровержимы.
— Нет, если мы докопаемся до самой сути, — сказал я. — Уверен, тогда мы увидим, что так называемые доказательства не выдерживают дневного света.
Не в меру свежий вечерний ветер заставил меня поежиться. Мы молча вернулись в квартиру.
— Мы, — сказала Люси. — Ты говоришь, мы разберемся, кто приходил в контору и просил тебя помочь Саре. И мы поедем в Техас.
Я погладил ее по спине.
— Если ты захочешь.
— А я тебе нужна?
При всей своей простоте вопрос был непостижимый.
— Больше чем когда-либо, — прошептал я.
Она обняла меня крепче, чем я заслуживал:
— Тогда докажи. Докажи.
Сон что-то такое делает с человеком. Что-то хорошее. Следующим утром я открыл глаза, проспав десять с лишним часов. Голова была тяжелая, когда я оторвал ее от подушки. Из кухни доносились приглушенные голоса Люси и Беллы.
Люси, конечно, осталась на ночь. Попросила меня доказать, как я в ней нуждаюсь. Я доказал. Единственным способом, какой знаю. Я любил ее до тех пор, пока буквально не потерял сознание. За это мне бы полагался по меньшей мере десяток баллов.
— Сегодня я пойду в садик? — спросила Белла, когда я вошел в кухню.
Люси смотрела на мое обнаженное тело.
— Ты забыл надеть трусы, Мартин.
Не говоря ни слова, я вернулся в спальню. Я всегда готов исправиться.
Потом снова пришел на кухню, на сей раз не только в трусах, но в джинсах и футболке.
Белла хихикнула, и я поцеловал ее в макушку.
— В садик сегодня не пойдешь. С тобой побудет Сигне.
Люси досадливо улыбнулась, когда я налил себе кофе. Руки у меня дрожали.
— А как насчет нас? — спросила она. — Мы тоже побудем дома с Сигне?
Я глотнул горячего кофе, чувствуя, как он сбегает в горло и согревает меня изнутри среди летней прохлады. Отдохнувший и еще заряженный любовью, я был готов к любым сражениям.
— Мы пойдем на работу, — сказал я. — И позвоним в полицию.
Собственно, я так и сделал, едва только мы пришли в контору. Там все было как обычно, и именно по контрасту я осознал, насколько изменилась моя жизнь в минувшие выходные.
Кто-то угнал мой автомобиль и насмерть сбил человека.
Такое даром не проходит.
Говорят, полицейские пьют до ужаса много кофе. Это правда. За короткое время полицейской службы в Техасе я тоже пил кофе чаще, чем когда-либо в жизни. Насколько мне известно, в Швеции дело обстоит точно так же.
Когда наконец дозвонился до Дидрика, я был на сто процентов уверен, что он распивает кофе. А сказал почему-то совсем не то, что надо бы:
— Черт, дрочишь в рабочее время? Я сто раз звонил, но тебе, видно, было недосуг снять трубку.
Мне самому все это казалось чертовски остроумным. Полицейский-онанист — это круто.
Но Дидрик моего восторга не разделял.
— Мартин, у тебя что-то важное?
Пожалуй, можно и так сказать.
Я начал с самого существенного:
— Когда я получу обратно свою машину? Терпеть не могу прокатные тачки. Ездишь будто в бэтмобиле для пенсионеров.
Дидрик что-то невнятно буркнул — должно быть, стоявшему рядом сотруднику.
— К сожалению, в данный момент точно сказать не могу, — ответил он.
В данный момент?
— Извини, при всем уважении к вашим техническим исследованиям — как долго еще ждать?
— Не знаю. Вдобавок прошел всего один день.
Тут он, разумеется, был прав, но мне хотелось привести свою жизнь в нормальное состояние. И как можно скорее.
В трубке царило молчание.
— У тебя все? — спросил Дидрик. — Если да, то и я хочу обсудить с тобой один вопрос.
Пожалуй, не мешало бы прозвонить сигналу тревоги. Но нет. Хотя, может, он и звонил, только слишком тихо, и я не услышал.
— Вообще-то у меня есть кое-что еще, — сказал я, немного повысив голос.
— Выкладывай, — коротко бросил Дидрик.
Его холодность действовала мне на нервы.
— Я кое-что разузнал, — сказал я. — В частности, повидал мамашу Сары Телль.
Дидрик вздохнул:
— Я же говорил тебе, брось это дело.
Я пропустил его слова мимо ушей. Снова.
— Ко мне в контору приходил не Бобби, — продолжал я. — Жанетта показала мне фото сына. Это не он просил оправдать сестру.
На другом конце линии опять повисла тишина.
— Кто же это был? — спросил Дидрик.
— Совершенно непонятно. Зло берет, что я не потребовал, чтобы парень предъявил документы.
Тут я вздохнул. Как я мог быть настолько наивен, что даже не спросил у парня, который назвался Бобби, хотя бы водительские права?
— Понятно, — сказал Дидрик.
Его холодный тон заставил меня насторожиться. Именно в этот миг, не раньше, я услыхал сигнал тревоги. — У меня есть номер телефона. — Я продиктовал номер мобильника фальшивого Бобби. — Если найдешь время, помоги мне проверить его. Не фигурировал ли он в прежних расследованиях и все такое.
— Что ж, это можно. Еще что-нибудь?
Я колебался. И в конце концов рассказал все прочее, что сумел выяснить.
— Значит, ты встретился с Марион? Интересная женщина. Очень хорошо, что ты запомнил ее слова. Они, безусловно, подкрепляют подозрения в виновности Сары, верно?
Я удивленно приподнял брови.
— Прости, ты знал, что Сара входила в шайку хулиганов, которые избивали людей? В таком случае почему об этом нет ни слова в протоколе предварительного расследования?
