— Подтвердить эту информацию было чертовски сложно, — сказал Дидрик. — Да она нам и не требовалась. Как тебе известно, у нас хватало других улик.
Я не согласился.
Дидрик, однако, не дал мне и рта раскрыть.
— Весьма любопытно, что ты позвонил именно сейчас, ведь мы как раз сами собирались с тобой связаться. Нам опять надо побеседовать. Будь добр, приезжай в управление.
Формулировка вполне вежливая, но тем не менее я почуял в ней приказ. И встревожился.
— Конечно, приеду. А в чем дело?
— Приезжай — и узнаешь.
— Но что случилось-то? Дидрик, если…
— Не тяни, приезжай. Лучше прямо сейчас.
Я чувствовал, как меня охватывает знакомое упрямство.
— А что будет, если я не приеду? У меня и других дел хватает.
Дидрик кашлянул.
— Если не приедешь добровольно в течение ближайшего получаса, то, к сожалению, придется прислать за тобой наряд. Выбор за тобой.
27
Дельные юристы — большая редкость. И зачастую это люди занятые, поэтому с ними трудно связаться, когда нужно. Люси всегда находилась в пределах доступа и была дельным юристом. Более чем дельным. Можно сказать, блестящим.
По дороге в полицейское управление она напомнила мне самое существенное:
— Отвечай только на вопросы, какие он задает, и ни слова больше.
— Так мы же понятия не имеем, чего он хочет.
— Очень даже имеем. Тебя подозревают в преступлении. Иначе он бы не угрожал прислать за тобой наряд.
Чутье подсказывало, что она права, но мысль об этом была настолько непостижима, что я предпочел от нее отмахнуться.
Мы в темпе шли по Санкт-Эриксгатан. На углу Флеминггатан свернули налево и второй раз за короткое время зашагали мимо унылых домов. У перекрестка с Польхемсгатан остановились на красный свет.
— Он не мог сказать по телефону, в чем дело? — спросила Люси.
Темные очки закрывали половину ее лица, но я все же заметил, как она напряглась. К сожалению, ничего утешительного я сказать не мог. Сам был чересчур взбудоражен.
— Будем надеяться, что здесь какое-то недоразумение, — сказал я. — Вот увидишь, мы выйдем отсюда так же быстро, как и пришли.
Внизу нас встретил полицейский, эскортировал на этаж, где я прежде не бывал, и провел в допросную. Минут пятнадцать мы ждали, в конце концов появился Дидрик с коллегой. Тем же, что и в прошлый раз, когда мы сидели у него в кабинете. Кажется, целую вечность назад.
Мы учтиво поздоровались. Словно шапочные знакомые, которые очень давно не виделись.
— Спасибо, что приехал так быстро, — сказал Дидрик. — И прошу прощения за опоздание. Срочное дело.
Я сделал широкий жест рукой:
— С кем не бывает.
Люси посмотрела на меня долгим взглядом, но промолчала. И правильно сделала.
Дидрик сосредоточенно изучал бумаги, которые принес с собой. Потом наконец поднял глаза:
— Можешь еще раз рассказать, где ты был с часу до трех ночью с пятницы на субботу?
— В детской больнице имени Астрид Линдгрен. Вместе с Беллой.
— Могу подтвердить, — сказала Люси.
Дидрик удивился:
— Вот как? Вы тоже ночевали в больнице?
— Нет, я ушла оттуда около девяти.
— Тогда откуда вы знаете, где Мартин был в два часа?
Люси пошла на попятный:
— Этого я, конечно, не знаю. Но когда я уходила, Мартин лежал на своей койке.
Будто я ребенок, которого уложили в кровать с решеткой и встать он не мог. «Он уже лежал в постели. В памперсах».
— Понятно, — сказал Дидрик. — Но если его не привязывали к койке, то, как я полагаю, вполне вероятно, что после вашего ухода он мог встать?
Люси покраснела и кивнула.
— Я мог бы уйти, но никуда не уходил, — решительно сказал я.
Дидриковы игры начали мне надоедать. Часы тикали, и я мог бы заняться множеством куда более важных дел, чем сидеть здесь, в управлении, дурак дураком. — Ты ни разу за всю ночь не выходил из палаты Беллы? — Нет.
— В палате больше никого не было?
— Нет.
— Ты хорошо спал?
— А ты-то как думаешь? Ясное дело, нет. Я был потрясен случившимся. Вдобавок в палате было жарко, а окно открывать не разрешили.
Вот тут-то я и вспомнил, что выходил из палаты. — Извини, — сказал я. — Извини, столько всего навалилось за последние дни. Я в самом деле выходил.
— Ну так как же, выходил или нет? — недовольно осведомился Дидриков коллега.
Люси удивленно смотрела на меня.
— Я ненадолго выходил на воздух. Спал очень плохо, из-за духоты.
— Стало быть, ты прямо в пижаме выходил из больницы?
— Нет, надел брюки и футболку.
— В котором часу?
Я попытался вспомнить точное время.
— Пожалуй, около трех. Точнее не помню.
Дидрик провел пальцами по бумаге, лежавшей перед ним на столе.
— Мне казалось, больницы на ночь запирают.
— Так оно и было, — ответил я. — Меня впустил охранник.
Только в эту минуту я сообразил, куда метит допрос.
Я подавил глубокий вздох.
— Но вы ведь наверняка уже знали об этом. Говорили с охранником и выяснили, что ночью я выходил из больницы.
Лицо Дидрика посуровело.
— Верно, — сказал он. — Охранник подтверждает то, что ты только что рассказал. Что впустил тебя сразу после трех. Нам нужно только установить, в котором часу ты вышел.
Время замерло. В комнате стало так тихо, что я слышал собственное дыхание.
Вдох-выдох.
Вдох-выдох.
— Дидрик, я выходил максимум на двадцать минут.
— Кто может это подтвердить?
Я хлопнул ладонью по столу.
— Никто.
— Ты никого не видел, когда выходил?
Я долго размышлял.
— Нет. К сожалению, нет.
Дидрик устало вздохнул.
— Ты наверняка понимаешь, как все это выглядит, — сказал он. — Молодую женщину сбила машина на пешеходной зебре. Судя по повреждениям твоего автомобиля, именно твой «порше» вполне мог бы совершить наезд. Ты сам толком не можешь подтвердить алиби на момент убийства. Твою машину мы чуть не наизнанку вывернули. Никаких признаков, что кто-то ее вскрывал. Мы даже позволили себе осмотреть твой гараж. По словам домовладельца, последний раз его взламывали два года назад.
