— Много воды утекло, — сказал Борис, поздоровавшись.
Голос все такой же, хотя я не слышал его несколько лет. Прокуренный, хриплый. Ржавый, как однажды заметила Люси.
— Верно, — отозвался я. — Слишком много. Сожалею.
Борис хохотнул:
— Ничего страшного, друг мой. Не ты один виноват. Я… как бы это выразиться… был занят и труднодоступен. И как раз собирался ликвидировать номер, по которому ты звонишь, так что тебе, считай, повезло, что ты дозвонился.
Я поблагодарил свою счастливую звезду, что он ответил. Не очень-то хорошо уехать из Швеции, не переговорив с Борисом. Очень нехорошо.
— Ужасно рад, что ты ответил, — сказал я.
Он помолчал. Я услышал в трубке какой-то звук. Скрежет стула по полу, что ли.
— Что стряслось? — спросил он.
Борис знал, что иначе я бы никогда ему не позвонил. Мы не были друзьями в том смысле, что регулярно встречались за чашкой кофе.
— В детали вдаваться не могу, — сказал я. — Но, коротко говоря, я попал в переделку. Причем весьма скверную. Кто-то подставляет меня под двойное убийство.
— What?
[14]
— Не перебивай, а то не успею объяснить. Нам с Люси необходимо на неделю уехать и попробовать разобраться в этой петрушке. И мне нужно…
— Погоди немножко.
Сердце забилось быстрее, я стиснул телефон в руке. Нет у меня времени ждать, нет времени слушать.
— Ты говорил, я могу позвонить тебе, если вдруг понадобится помощь, — сказал я. — И вот сейчас помощь нужна мне как никогда.
— По голосу слышу. Можешь не рассказывать, насколько нуждаешься в помощи, я уже понял. Интересно другое: кто за этим стоит? Ну, за этой, как ты выразился, петрушкой, в которой вы с Люси должны разобраться. Ты с ума сошел? Разве ты умеешь играть в игры, где кто-то делает ставку на двойное убийство?
Я провел ладонью по прохладной мойке. На кухне едва уловимо пахло чадом. При мысли о том, вернусь ли я когда-нибудь в эту квартиру, под ложечкой засосало.
— Я тут не в игры играю, я намерен провести расследование, а в этом я, как известно, разбираюсь, и очень неплохо. Но…
— Но тебе нужна защита?
— Не мне. Белле.
Опять молчание.
— Мартин, послушай, — тихо сказал Борис. — Я помню, что́ ты для меня сделал. И никогда этого не забуду. Поверь, если бы не ты, меня бы и в живых сегодня не было. Так что я готов сделать все, о чем бы ты ни попросил. Но присматривать за Беллой… Черт, ты же не всерьез. Ты правда хочешь поручить малышку такому ведьмаку, как я?
Впервые за весь день я расхохотался.
Борис словно бы уплатил мне давний долг уже тем, что немного развеселил.
— Нам надо бы видеться почаще, чтобы лучше понимать друг друга. — Я опять посерьезнел. — Я говорю не о том, чтобы она жила у тебя, я хочу, чтобы ты глаз с нее не спускал, пока меня не будет. Если не можешь сам, поручи надежным людям. Я хорошо заплачу, если нужно. Деньги не проблема, для меня главное — знать, что на этих людей можно положиться.
— Ну, это другое дело, — с явным облегчением отозвался Борис. — Где она будет в твое отсутствие?
Уже сама мысль на неделю поселить Беллу у Бориса вызвала у меня улыбку. От этакой травмы она бы никогда не оправилась.
— В шхерах, у деда и бабушки.
Я сообщил, где именно, Борис задал еще несколько вопросов.
— Задействую лучших своих людей, — сказал он. — Насчет оплаты не беспокойся, я все улажу.
Не задолжай он мне услугу, я бы никогда не согласился на подобные условия, но сейчас вполне мог их принять. Когда имеешь дело с молодчиками вроде Бориса, мафиозного босса с контактами повсюду — от Китая до России и Южной Америки, — необходимо иметь фору. Ведь его собственные коллекторы взыскивают долги не так, как мы.
Я всем телом ощутил облегчение. Слава тебе господи, по крайней мере с Беллой все будет в порядке. — Честно говоря, я не знаю, грозит ли ей какая-либо опасность, — сказал я. — Но у меня есть причины думать, что тот, кто все это затеял, уже ставил под удар детей ее возраста.
Я думал о Мио, который исчез в тот же день, когда умерла его мать Сара.
— Say no more
[15], — быстро сказал Борис. — Честно говоря, я рад твоему звонку. Много лет мне не давало покоя, что нет возможности вернуть тебе долг.
Что именно я сделал для Бориса, осталось сугубо между нами. Люси знала о существовании Бориса и один раз видела его. Вопросов о нем она не задавала, и за это я был ей благодарен. Только однажды она спросила:
«Почему он обратился не к кому-нибудь, а к тебе?»
Я не мог толком ответить на этот вопрос. Да и сам Борис тоже. С Борисом вышло вроде как с Бобби; по неведомой причине я притягиваю к себе самых ушлых людей с самыми сложными проблемами. И, пожалуй, мне это нравится.
Закончив разговор с Борисом, я последний раз позвонил Люси.
— На завтра все готово? — спросила она.
— Да, — ответил я.
— Отлично, тогда до встречи.
Я отложил телефон с ощущением вины. Я не только сам сидел по уши в грязи, но и затянул туда единственных людей, которых по-настоящему любил. Так уж получается, грязь мигом липнет к самым близким.
На сей раз проблема была в том, что я не знал, как выбраться из этой пакости. Обычный мой способ — откупиться — здесь не подходил. Даже будь у меня все деньги на свете — я понятия не имел, кому заплатить.
Надо бы сбавить обороты и часок-другой поспать. Иначе все полетит к чертовой матери уже по дороге в аэропорт.
Из всего, о чем я размышлял, меня в первую очередь мучил анонимный враг. Кто приходил ко мне в контору и просил разобраться в деле сестры?
Это был не Бобби.
И не Эд, бывший Сарин бойфренд, которого я видел на фото у Сариной мамаши.
Так кто же он, черт побери, и каковы его мотивы?
А что еще важнее: он приходил по собственной инициативе или его кто-то послал?
29
Два убийства, не пять. Я пытался превратить это в мантру, которая сама собой крутилась в голове. Чтобы мы не думали о том, что Сару обвиняли в пяти убийствах, а сосредоточились на двух, якобы совершённых ею в Штатах. В конце концов сработало. Может статься, даже и для Люси, которая после нашего разговора на террасе больше о виновности не заикалась.
Самолет на Нью-Йорк поднялся в воздух без четверти одиннадцать утра. Сложностей с выездом из страны у меня не возникло. Не знаю, то ли по халатности, то ли по наивности полицейские не отобрали у меня загранпаспорт и не заблокировали его. У нас будет четыре часа, чтобы пересесть на другой самолет и продолжить путь в Техас. Мы с Люси восседали в похожих на троны самолетных креслах и жевали орешки.
