Лукас Лоренцо.
— В чем смысл сажать такого, как он, в тюрьму на шесть месяцев? — спросил я. — Вряд ли он вышел на свободу другим человеком.
Люси со мной согласилась.
— Если только другие заключенные не преподали ему урок, — сказала она.
На мой взгляд, такое едва ли возможно. Травленый волк вроде Люцифера наверняка знал народ во всех техасских тюрьмах. И мог не опасаться за свою физическую безопасность.
Люси отставила ноутбук, лежавший у нее на коленях. Мы заперлись у себя в номере и открывали, только когда нам приносили поесть.
— Мы можем быть уверены, что именно его Сара в своем дневнике называла Люцифером? — спросила она.
Я тоже задавал себе этот вопрос. Но когда узнал, кто такой Люцифер и что Сара, по всей вероятности, занималась наркотиками и проституцией, сомнений у меня поубавилось.
Совершенно непонятно оставалось одно: что Стиллер очень удивился, когда мы спросили про Люцифера. Похоже, он понятия не имел о Сариных связях со знаменитым наркобароном. Но как это возможно? Такого, как Люцифер, в одночасье не посадишь. Чтобы раскрыть столь широкую сеть, как у него, нужны годы. Полиция наверняка потратила тысячи часов, чтобы с помощью слежки, прослушивания телефонов, установки жучков и выявления интернет-связей выявить его контакты. И они определенно имели доступ к множеству физических источников. Как же в таком случае хоть раз не всплыло имя Сары? Пусть даже она, по выражению шерифа Стиллера, «находилась на периферии»? — Лотос, — сказала Люси.
— Думаешь, это ее кличка?
— Да.
Это бы кое-что объяснило. Сара прожила в Техасе не больше полутора лет. Чтобы стать частью Люциферовой сети, явно требовалось время. Поэтому логично предположить, что, учитывая продолжительность полицейского расследования, Сара включилась в эту деятельность сравнительно поздно.
— В Люциферовой сети наверняка хватало людей, чью личность так и не установили, — сказал я. — Людей, которыми, как полагала полиция, можно пренебречь, поскольку, занимая в иерархии слишком низкое положение, они не представляли для других мало-мальски реальной опасности.
— А нам хватит смелости спросить у Стиллера, не проходил ли в расследовании некто Лотос? — спросила Люси.
— Смелости, конечно, хватит. Но, по-моему, он вряд ли захочет сотрудничать.
Я достал из дорожной сумки Сарин дневник. Страницы, где упоминался Люцифер, я пометил. Поскольку записи в тетради были немногочисленны и коротки, да и даты отсутствовали, невозможно точно сказать, когда Люцифер впервые возник в жизни Сары. Да и упоминался он в дневнике не более трех раз. Прочитав записи внимательнее, я устыдился, что сперва подумал, будто речь шла о папаше Сары.
Для Люси я прочел записи вслух:
— Первый раз она упоминает о нем так: «Люцифер по-прежнему остается проблемой. Почему он снова и снова приходит ко мне?» Чуть позже она пишет: «Я просила Люцифера оставить меня в покое. Его поведение пугает меня. Надеюсь, он не скоро заявится снова». И последнее: «Люцифер толкует об услугах и ответных услугах. Не знаю, как мне из этого выбраться».
Люси взяла у меня дневник и прочитала сама.
— Это мало что нам говорит, — сказала она. — Она работала на Люцифера? Или у них были приватные отношения?
— Или то и другое? Черт, Люси, это ничего нам не дает. Надо поговорить с кем-нибудь, кто поможет нам истолковать Сарины записи.
— С подружкой из Галвестона. О которой говорили Брауны.
— С Денизой.
— Точно.
Я наклонился к высокому стеганому изголовью кровати. На первый взгляд оно почему-то казалось прямо-таки непристойным.
— У нас есть несколько причин съездить в Галвестон, — сказал я. — Но сначала надо поставить точку здесь, в Хьюстоне.
— С кем ты хочешь встретиться?
Я немного помедлил с ответом.
— Все еще надеюсь поговорить с кем-нибудь из полицейских, занимавшихся люциферовским расследованием. И, разумеется, хочу повидать мужа Дженни Вудс. А кроме того, попробую встретиться лично с боссом мафии.
Люси уставилась на меня во все глаза:
— С Люцифером?
— Да. Как бишь его? С Лукасом Лоренцо.
Она резко вскочила с кровати.
— В таком случае без меня.
— Детка, послушай…
— Да пошел ты, Мартин. Люди один за другим предостерегают нас от поисков Люцифера. Даже говорить об этом с другими полицейскими не советуют. Неужели ты не понимаешь, насколько это опасно?
Нет, я не понимал. Да и Люси тоже не понимала. Но чутье, шестое чувство у нее лучше и надежнее моего. Хотя чувства — они и есть чувства. Мягкие, податливые, созданные природой, чтобы подчиняться нашему более рациональному мозгу. В общем, я настоял на своем.
Хьюстон мы покинули только после того, как сделали еще несколько шагов по направлению к Люциферу.
Дед Беллы ответил после второго сигнала.
— У нас все отлично, — сказал он. — Ты-то как?
Толком ответить на этот вопрос я не смог.
— Все нормально. Жарко, — сказал я. — Можно поговорить с Беллой? Или она уже спит?
Нет, не спит. В Швеции было восемь, и Белла играла с кузенами в дедушкином саду. Я вдруг подумал, что, если заведу биологических детей, они будут Белле кузенами, а не родными братьями и сестрами. По крайней мере по документам.
Скоро она подошла к телефону:
— Мартин?
Я никогда не просил Беллу называть меня папой. Папа у нее уже есть. Хоть его и нет в живых, но не все ли равно.
— Привет, Белла, ну как там у тебя?
— Весело!
Не знаю, как бы я поступил, скажи она что-то другое. Наверняка бы расплакался или сделал еще какую-нибудь глупость.
— Рад слышать. Надеюсь, ты не утомляешь бабушку и дедушку?
Она засмеялась. И начала обстоятельно рассказывать, чем они занимались с тех пор, как мы расстались. Связь была плохая, потому что Белла стояла на улице и дул ветер. Но насколько я понял, она звонким голоском сообщила, что каталась на лодке, ела мороженое, жарила на гриле сосиски и купалась.
— Купалась? А не холодно?
Глупый вопрос. Дети с радостью искупаются в проруби, если мы, взрослые, их не остановим.
— Здесь очень тепло! — сказала Белла. — И дождливо.
В общем, все по-старому. Даже с погодой. Ну и хорошо. Но успокоился я, только когда немного погодя поговорил с Борисом.
— Я послал туда двух лучших своих парней, — сказал Борис. — Все спокойно. Когда я последний раз с ними говорил, там ничего не происходило. Они сказали только, что вообще-то странное задание — охранять ребенка на островке в шхерах.
