— Сейчас она в полном порядке, — сообщила воспитательница. — Не забудьте завтра дать ей с собой еды. У нас экскурсия.
Экскурсия и еда — тут не соскучишься. Закончив разговор, я сразу же позвонил няне.
— Завтра Белле надо взять с собой в школу обед.
— Ты имеешь в виду что-нибудь поесть? И в детский сад, а не в школу.
— Ну да. Можешь сообразить вечером что-нибудь простенькое?
— Мартин, речь о том, чтобы сделать несколько бутербродов и купить воды.
— По-твоему, я должен сам?..
Няня молчала.
— Купи что-нибудь попить, а я приготовлю бутерброды, — сказал я.
Закончив и этот разговор, я сосредоточился на вещах поважнее дурацких бутербродов.
Эйвор. Давняя помощница Тура Густавссона. Сможет ли она помочь мне?
Она смогла. И — что куда важнее — хотела помочь. Встретились мы у нее дома. В маленькой, но сказочной квартирке. Словно из иллюстрированного еженедельника. Она наверняка не жалела сил, стараясь облагородить жалкие квадратные метры, на которых решила поселиться.
Эйвор провела меня на кухню и усадила на стул возле треугольного столика. Очевидно, здесь мы будем пить кофе.
— У вас, наверно, уйма дел, я ненадолго, — сказал я.
Имея в виду, понятно, что у меня самого дел выше крыши и мне недосуг распивать кофе с совершенно чужим человеком. Но Эйвор явно не понимала завуалированных намеков.
— Оставайтесь сколько нужно, — сказала она. — У меня времени предостаточно.
Господь даровал мне не то чтобы много талантов, однако наделил незаурядной способностью обаять женщин всех возрастов и культур. Вот и Эйвор не устояла. Сидя за столом, я внимательно слушал, а она дрожащим голосом рассказывала, как плохи дела с Туром Густавссоном и как все это печально.
— Видели бы вы его за работой, — сказала она. — Клянусь, время в суде останавливалось, когда он выступал с защитительными речами.
Я чуть не рассмеялся, но вовремя изобразил кашель.
— Я слыхал о Туре много хорошего. Он был рыцарь закона.
— Пока что он жив, — заметила Эйвор.
— Верно, Тур и сейчас рыцарь закона.
У них явно был роман. Вероятно, не один десяток лет. Эйвор с увлечением рассказывала обо всех тех годах, что работала у Густавссона помощницей. Осторожными маневрами я сумел ускорить ее рассказ, и мы наконец-то подошли к последнему большому делу Тура, к Саре Техас.
— Она ведь созналась, — сказала Эйвор. — Тур пытался ее урезонить, я точно помню. Но она уперлась. Мол, все должно быть по справедливости.
— Тур не сомневался, что она говорит правду?
— Нет, с какой стати? Улики были однозначны. Признания девушки подтвердились. Что ему было делать? Он оказывал ей необходимую поддержку, следил, чтобы в СИЗО с ней обращались по-хорошему. А… потом случилось то, что случилось.
— Она покончила с собой.
Эйвор легонько кивнула.
— Да. Тур очень сокрушался, когда узнал. Но это же не его вина. Я сто раз ему говорила.
Старинные мурские часы
[6] тикали в углу. Дождь стучал по оконному стеклу, а я думал: чем я занимаюсь? Сижу, пью кофе у словоохотливой пожилой дамы. Что я, собственно, надеюсь от нее узнать? Эпохальную правду, которую она и Густавссон долгие месяцы утаивали?
Я гонялся за призраками.
Оттого что идиот, именовавший себя Бобби Т., приперся ко мне в контору и учинил переполох.
— Вы не знаете, Тур контактировал с братом Сары Телль?
Эйвор вздрогнула.
— С Бобби? О да. Он жутко злился на Тура, знаете ли. Кричал и ругался у него в кабинете.
— Почему?
— Парень втемяшил себе в голову, что его сестра невиновна.
— И у него были доказательства?
— Помню, как-то раз он явился в контору, размахивая билетом. Но Тур не желал слушать его бредни. И Сара тоже. Она запретила Туру разговаривать с ее братом, и потом Бобби к нам больше не приходил.
Вот это уже интересно. Значит, Сара прогнала брата, когда он попытался ей помочь.
— Как по-вашему, почему Саре было так важно, чтобы ее осудили за убийства? — спросил я.
— Она хотела обрести покой. — В глазах у Эйвор блеснули слезы. Она повертела в руках чашку. — Наверно, мы все этого хотим. Покоя.
Покой. Пожалуй, это самое странное, что я когда-либо слышал.
Кухня вдруг показалась мне холодной и промозглой. Кофе стал противным на вкус, и мне захотелось обратно в контору. Может, найдется повод еще раз навестить Эйвор, но сегодня я определенно потратил время зря.
— Спасибо, что согласились поговорить со мной. — Я поставил чашку в крошечную мойку.
— Это вам спасибо. Очень мило с вашей стороны заглянуть ко мне.
Будто я приходил ради нее.
Она проводила меня в переднюю, стояла и смотрела, как я обуваюсь. Вообще нам, шведам, пора с этим завязывать, незачем заставлять людей ходить в носках. Это же унизительно.
— Кстати, у меня на чердаке есть кой-какие материалы, которые вы, вероятно, были бы не прочь посмотреть, — сказала Эйвор.
Я вопросительно взглянул на нее.
— Насчет Сары Техас, — уточнила она. — Там всего одна коробка. Хотите взглянуть?
Я медлил. Неужели всерьез раздумываю, не потратить ли еще больше времени на это дохлое дело?
Хотя какого черта, раз уж я начал разматывать этот паршивый клубок, надо довести дело до конца.
— А что, с удовольствием, — сказал я.
Будто в ответ на мои слова, над крышей дома грянул громовой раскат.
— Тогда я сбегаю на чердак, принесу бумаги, — сказала Эйвор, надевая кофту. — Подождите здесь.
В ее отсутствие я ответил на несколько мейлов. Тоскливо сидеть одному в этой квартире.
Скоро Эйвор вернулась.
— Вот, давайте поглядим.
Тяжело дыша, она поставила коробку на пол и присела на корточки. Похоже, на чердак она поднималась пешком.
Руки у нее слегка дрожали, когда она открывала коробку.
Я стоял позади, заглядывая ей через плечо.
Бумаги, папки, какие-то блокноты. Многовато, чтобы просмотреть прямо здесь.
— Я бы охотно взял все это с собой, — решительно произнес я.
Она встала.
— Мне бы этого не хотелось.
— Я не смогу внимательно просмотреть и оценить такую уйму материала прямо сейчас, — сказал я и веско добавил: — А в чем проблема, если я возьму коробку с собой? Там ведь нет никаких секретов, неизвестных полиции?
