Снова пошел дождь, на сей раз куда сильнее. Я знал ответ еще прежде, чем Борис открыл рот.
— Настоящий убийца, Мартин. Вспомни, что приговор Саре так и не вынесли. Ее дело даже не успели доказать в суде. Едва ли не все свидетельствует о том, что ее заставили дать признательные показания, по причинам, пока что нам неизвестным. Кто же в таком случае начинает страшно нервничать, когда ты принимаешься тянуть за брошенные нити и копаться в старье? Тот, кто после смерти Сары считал себя в безопасности, поскольку мог скрыться в тени ее драматичных признаний.
От воды потянуло холодом. Издалека доносился мужской голос, громко говоривший по-немецки.
Я вдумывался в слова Бориса. Пожалуй, они не лишены смысла. Отнюдь.
— А Белла? — спросил я.
— Ты получишь ее назад, когда дашь убийце гарантии, что он может и впредь чувствовать себя в безопасности.
Я принялся нервно расхаживать взад-вперед, как плохо нарисованный персонаж из комикса.
— Но я же почти ничего не знаю, — сказал я. — А то, что знаю, уже рассказал полиции.
— Нет, ты в самом деле просто лапоть. — Борис тяжело вздохнул. — Вот с этим надо покончить прямо сейчас. Никаких контактов с полицией. Слышишь? Никаких.
— Не так это просто, когда тебя подозревают в двух убийствах.
— Да начхать. Если полиция тебя арестует, это одно. Тогда ясно, что не по твоей воле. Но все прочие контакты ты должен прекратить. Иначе не видать тебе Беллы, никогда. Понимаешь?
Я понимал. Но не все.
— Мио, — сказал я.
— Хочешь поговорить о нем? — сухо произнес Борис.
— Нигде нет его фотографий.
— Как это нет?
— Ни в газетах, ни в полиции. Странно, а?
Борис пожал плечами.
— Может, и нет. Может, по нему видно, кто его отец. В таком случае его мама наверняка не хотела, чтобы его фотографировали.
— Но Люцифер уже знал о сыне. Потому и преследовал ее, совершал убийства, а потом заставил ее в них признаться.
Сам я не видел лучшего объяснения, но понимал, что это важная деталь целого.
— Возвращайся в отель, — сказал Борис, положив руку мне на плечо. — Не сиди в полной изоляции, оставь возможность найти тебя. И на сей раз наберись терпения. Ты должен быть совершенно уверен, что в ближайшее время с тобой свяжутся. Даже самые последние сволочи остерегаются убивать четырехлетних малышек.
Я посмотрел на него долгим взглядом.
Достаточно ли, что они остерегутся убить ее? Остерегаться — не то же самое, что отказываться или исключать.
И все же последняя фраза Бориса в итоге дала мне силы оставить его на Шеппсхольмене и вернуться в отель. В конверте, полученном от Бориса, хранились обещания новых следов, которыми можно идти, и меня уже не угнетала тяжкая уверенность, что Белла потеряна навсегда.
Но вся новая энергия иссякла, когда я открыл дверь номера и увидел, что там пусто. Люси ушла. На моей подушке лежала записка:
Мартин, прости, но я сейчас больше не могу.
Я не сбегаю. Просто сегодня вечером мне надо побыть одной.
Завтра позвоню.
Люблю тебя,
Люси
47
Когда на Стокгольм опустилась летняя ночь, я сидел без сна в номере отеля. У одиночества много измерений. Большей частью они знакомы мне лишь по рассказам других людей. Сам-то я знаком с одиночеством крайне мало. Не люблю я его и стараюсь по возможности избегать.
Но в этот вечер деться было некуда. Люси ушла, и преследовать ее я не хотел. Ничто не должно увеличивать расстояние между нами. И без того все плохо. Если я дам ей возможность немного передохнуть, она завтра объявится снова, как и обещала.
Беллы тоже нет. О ней я даже думать не смел. Паника грозила захлестнуть меня целиком. Я понимал, что Борис, скорее всего, прав. Мертвая Белла не имеет для похитителя никакой ценности. И большинство сволочей не хотят пятнать руки детской кровью. Но это слишком малое утешение, чтобы на него положиться. Белла могла спастись, только если у похитителя есть еще совесть и толика морали.
Я вскрыл полученный от Бориса конверт. И вспомнил, что сказал мнимому Бобби в первый раз, когда он был у меня.
«Оглянись вокруг. Это не киносъемки, это реальность».
Я едва не расхохотался. Громко и нервно. Потому что мучившее меня ощущение нереальности было настолько сокрушительным, что уже ничто не казалось реальным. Руки у меня дрожали. Я ничего не ждал от содержимого конверта. Только надеялся. Смутно. Новых разочарований мне не выдержать.
В конверте лежали два документа и несколько фотографий. Первый документ представлял собой отчет, поступивший в полицию от некоего тайного информатора. Именно там упоминалась Сара Телль. Сведения были не из первых рук, информатор сообщал, что, по слухам, Сара входила в шайку, которая шныряла в центре Стокгольма и избивала народ.
Второй документ — короткий список членов шайки, на которых в конце концов сосредоточилась полиция. Четыре имени — три парня и одна девчонка, ровесница Сары. Сама Сара не упомянута. Единственный, кого я узнал, был Эдвард Свенссон, бывший парень Сары Телль. Именно его фото лежало сверху. Я узнал его по фотографии, которую видел у Сариной матери. Вспомнив встречу с матерью Сары, я вздрогнул всем телом. Как давно это было. Будто в другую эпоху.
Трясущимися пальцами я стал перебирать остальные снимки. На следующем была девчонка. Три кольца в носу, тонна косметики на лице. Ее я никогда раньше не видел.
На третьем снимке — парень, тоже незнакомый. Я долго смотрел на его лицо, ища знакомые черты, но тщетно. Какое разочарование. Я ведь просто хотел сделать еще один шаг, приблизиться к Белле.
В конечном счете так и вышло. Я почувствовал, что замкнул круг и все-таки приблизился к разгадке. Потому что на последнем снимке увидел парня, который приходил ко мне в контору и утверждал, что он Бобби Телль.
Я не мог оторвать взгляд от его лица. И он, и не он. У парня, смотревшего с фотографии, взгляд был острый, как лазер, а черты лица дышали энергией и решимостью. Но когда изображал Бобби, он не производил такого впечатления. Рука у меня слегка дрожала, когда я держал фото перед собой.
Наконец-то, черт побери, прорыв. Куда больший, чем я ожидал.
Наконец-то.
Первое побуждение — позвонить Дидрику. Теперь у меня есть что предъявить. Фото мнимого Бобби. Но как я объясню, где его взял? Дидрик не заставит меня ответить на такой вопрос, но проблема в том, что у меня не было ответа. По зрелом размышлении я решил не привлекать полицию. Попробую сам разыскать парня.
На обороте фотографии я прочел его имя и фамилию. Элиас Кром. Я вытащил список членов шайки, где нашел как адрес, указанный в переписи населения, так и последний известный номер телефона. Элиас жил в районе Сёдермальм, возле парка Тантолунден. Я долго сидел с бумагой в руке. Черт, все было бы куда легче, если б я мог с кем-нибудь поговорить. Я даже взялся за телефон, хотел позвонить Люси. Но в конце концов отложил его в сторону. Она просила не тревожить ее нынче вечером и ночью. Я рисковал потерять больше, чем мог себе представить, если бы не отнесся к ее просьбе с уважением.
