Больше просьб от так и не открывшего глаз Гесса не поступало. Слегка удрученные виденным, мы приступили к осмотру других помещений, имевших отношение к Гессу. Вот комната для приема посетителей, хотя Гесс уже несколько лет как отказался от приема гостей и даже переписки. Диван, несколько кресел и журнальный столик. Впечатлило специальное помещение, оборудованное как операционная. Нам сказали, что здесь раньше стояла гильотина и была пыточная. Стены, пол и потолок покрыты казенной белой плиткой. Посередине операционный стол, над которым нависает огромный круг операционной лампы. У одной из стен два стеклянных шкафа с операционным инструментарием и другим медицинским оборудованием непонятного для неспециалиста вида. В нескольких местах на потолке размещены душевые рожки. Оказалось, что в случае срочной необходимости, требующей незамедлительного хирургического вмешательства, мгновенно снимается покрывающий все предметы в этом помещении целлофан, а затем включается мощный душ, смывающий накопившиеся пыль и грязь. Можно приступать к операции.
Сильное впечатление произвели на нас личные вещи и предметы одежды, изъятые у Гесса после его задержания и ареста. Все это было размещено в большом застекленном шкафу в отдельной комнате. Здесь находился его подбитый мехом летный комбинезон, шлем, авиационные очки, серого цвета военный френч, синяя рубашка с галстуком, бриджи, планшет, меховые перчатки, летные с меховой подкладкой сапоги, наручные часы, авторучка и предметы личной гигиены. В случае освобождения все это должно было быть возвращено бывшему владельцу.
Затем состоялось застолье по поводу сдачи дежурства американцам. По существующим правилам все присутствующие при этом не должны были вести разговоры о Гессе.
Несколько слов о самом полете Гесса в Англию. Известно, что Гесс в Первую мировую войну прошел обучение и участвовал в воздушных боях в качестве пилота. В послевоенные годы не потерял интереса к полетам и систематически тренировался, постоянно совершенствуя свое летное мастерство. Он был хорошо подготовленным летчиком-истребителем, прекрасно пилотировал самолет в любых погодных условиях.
10 мая 1941 года заместитель Гитлера Рудольф Гесс менее чем за полтора месяца до нападения Германии на Советский Союз ночью вылетел в Шотландию на двухмоторном самолете «Мессершмитт-110». Достигнув своей цели — владения лорда Гамильтона, известного своими симпатиями к Германии и старого знакомого Гесса, он имел намерение через Гамильтона договориться с англичанами о совместных действиях в войне против Советского Союза. После сообщения английского радио об аресте Гесса, Гитлер объявил его сумасшедшим и отказался от него. Я уверен, но это моя точка зрения, что Гесс в своем решении был не одинок. Либо он выполнял указание Гитлера, будучи беспредельно преданным ему, либо здесь были задействованы определенные политические силы. Преодолеть без подготовки и соответствующих указаний отлично действующую немецкую противовоздушную оборону и беспрепятственно вылететь за пределы Третьего рейха, Гесс не смог бы, действуя он в одиночку. Гесс комфортно себя чувствовал в английском плену, мог свободно переписываться с семьей, которая не была репрессирована в Германии. После войны Нюрнбергским трибуналом Гесс был осужден на пожизненное заключение наряду с другими нацистами. Несколько человек умерло, остальные, кроме Гесса, были освобождены после длительных лет заключения. Западная сторона неоднократно поднимала вопрос об освобождении и этого единственного заключенного, но советская сторона каждый раз отклоняла эти предложения как неприемлемые, учитывая чудовищные преступления главарей Третьего рейха, к коим относился и Гесс. Ежегодное содержание заключенных, даже одного Гесса, обходилось казне западногерманского сената в миллион марок. В начале 80-х определенные круги западной общественности с новой настойчивостью стали выступать с требованиями освободить старого и больного Гесса, который конечно же был информирован об этом. Может быть, это известие как-то приободрило Гесса — он начал проявлять интерес к жизни и однажды заявил, что если он выйдет на свободу, то сделает такое заявление, от которого мир содрогнется. Вскоре он совершил самоубийство, повесившись на электрошнуре в садовом домике во время прогулки. Почему-то именно в это время он остался без наблюдения. Вряд ли он сделал это сам, кто-то ему помог, боясь возможных заявлений после его освобождения. Впрочем, это моя точка зрения. Странно, но буквально через день после этого «самоубийства» садовый домик сгорел. А спустя короткое время было снесено и тюремное здание…
НАЦИОНАЛ-БОЛЬШЕВИК ЭРИХ ХОНЕККЕР. Начало 1971 года
В течение длительного времени я был дружен с одним старым и заслуженным немецким коммунистом, имя которого я бы не хотел называть. С молодых лет он посвятил себя борьбе за коммунистические идеалы. Он дрался в числе лучших пяти тысяч немецких коммунистов в Испании против диктатуры Франко. Прошел круги ада в гестапо. Чудом выжил в концлагере. Мы редко встречались, поэтому каждое наше свидание было и насыщенным, и приятно-радостным. Одна из таких встреч состоялась незадолго до съезда СЕПГ в мае 1971 года, на котором должен был быть решен вопрос об уходе Вальтера Ульбрихта и смене его вечным «кронпринцем» Эрихом Хонеккером. Старик хорошо знал Хонеккера еще до прихода нацистов к власти в 1933 году. Он был несколько старше его, и в молодые годы они вместе работали в немецком комсомоле.
— Знаешь, — сказал он, — я человек старый, мне скоро умирать. Я бы хотел поделиться с советскими друзьями своими мыслями и мучающими меня сомнениями. Все идет к тому, что скоро во главе нашей партии встанет новый человек. Это Эрих Хонеккер. Я знаю, вы не вмешиваетесь в наши внутренние партийные дела. Но здесь особый случай.
Я внимательно выслушал старого коммуниста. Он рассказал мне, что еще в далекой молодости Хонеккер проявлял себя как убежденный национал-коммунист. Он считал, что только случайный приход нацистов к власти помешал немецким коммунистам возглавить мировое коммунистическое движение. Конечно же вместе с Москвой и Коминтерном. Но именно немецкие коммунисты были самым передовым отрядом в мировом коммунистическом движении, потому что истоки коммунизма возникли здесь, в Германии. История распорядилась иначе. Он внимательно отслеживал партийный рост Эриха Хонеккера. Он убежден, что Хонеккер и сегодня остался убежденным национал-большевиком. Это опасно.
Я не стал развивать эту тему, понимая щекотливость положения. Но не стал и превращать разговор в шутку. Подобные реплики в адрес Хонеккера в завуалированной форме я уже однажды слышал еще от одного старого и убежденного немецкого коммуниста, большого нашего друга.
Найдя благовидный предлог, я попрощался со своим старым другом. Напоследок старик сказал, что, если я проявлю интерес к сказанному им, он приведет мне достаточное количество примеров из жизни и деятельности Хонеккера, которые будут наглядным свидетельством глубоко скрытых истинных идеологических убеждений Хонеккера.
У меня и мысли не было скрыть сам факт этой информации от нашего руководства. Но я решил рассказать об этом только руководителю Представительства КГБ при МГБ ГДР И.А. Фадейкину.
Генерал очень внимательно выслушал меня, поинтересовался, не делился ли я с кем-нибудь из своего непосредственного начальства этой информацией. Потом он добавил, чтобы я никому ничего и впредь не рассказывал. Он сказал, что днями летит в Москву, и доведет эту информацию устно до нашего руководства.
