Спасский вместе с командой проживал в предоставленной исландским правительством вилле на берегу океана, отказавшись от предложенного послом своего коттеджа, который был защищен от прослушивания. На исландской вилле Спасский перед встречей с Фишером обсуждал все варианты игры и защиты со своими тренерами и после первых же встреч с Фишером ему показалось, что противнику известны все обсуждавшиеся ранее варианты и ходы. Борис был в недоумении. Мы рассказали ему, что военная база в Кефлявике располагает самой совершенной электронной техникой и организовать прослушивание помещений исландской виллы, даже не ставя в известность исландцев, не представляет никаких трудностей. Спасский же уверял меня в обратном, говорил, что он верит в порядочность Фишера и не допускает подобного. Лишь после наших с послом совместных бесед удалось уговорить Спасского перенести тренировки в защищенное от прослушивания помещение. Ситуация сразу же резко изменилась. Фишер занервничал. Напор его ослаб. Стало очевидно, что противник «слушал» нашего гроссмейстера и информировал своего кумира.
Обследовали мы и кресло, доставленное в Рейкьявик из США по просьбе Спасского, но не нашли в нем ничего подозрительного. Правда, в массивном изголовье под слоем кожи специалисты обнаружили в клее мельчайшие частицы металла, но это вряд ли могло служить экраном для облучения. Договорились с Борисом, что он больше не примет от Фишера «угощений» в виде прохладительных напитков. Получили согласие Спасского и на проведение «психических атак» на Фишера. Так, по нашей просьбе он взял с собой на очередной матч термос с чаем и поставил его на приставной столик. Перед следующей встречей гроссмейстеры играли в теннис. Во время игры Спасский подвернул ногу. Заметив хромоту Бориса, посол предложил ему свою прогулочную массивную трость. Мы уговорили Бориса поставить эту трость рядом со своим рабочим местом. Надо было видеть Фишера! Он глаз не сводил с термоса и трости, чуть не проиграл «термосную», а позже у него возникли трудности и в «тросточной» партии.
Специалисты-медики и психологи утверждают, что мужчине после стрессовой ситуации обязательно нужна разрядка — женщина. Поклонники и спонсоры Фишера и тут «обошли» нас. Зная женские вкусы холостяка Фишера, они подобрали и наняли дорогую проститутку, доставили ее из США (в Исландии нет ни порнографии, ни проституции) на американскую военную базу и держали «красавицу» под специальным присмотром, чтобы при необходимости тут же привести ее к Фишеру. Не пригодилась. Мы с Хрячко-вым телеграммой в Центр высказали свои соображения, и через несколько дней обаятельная, милая и симпатичная, только недавно родившая Борису ребенка пышнокудрая красавица жена самолетом была доставлена в Рейкьявик. Однако было уже поздно. Борису хотя и удалось на каком-то этапе выровнять позиции, Фишер продолжал напористо наступать, и Спасский проиграл.
В своем отчете я указал, что встречу Спасского с Фишером мы проиграли не в Рейкьявике, а в Москве, и детально изложил мучавшие меня мысли. Состав команды со Спасским не согласовывался, в ней не было психологов и психоаналитиков. Из нескольких тренеров, входивших в команду, один был ему органически неприятен и вызывал раздражение, серьезно влияющее на психическое состояние нашего игрока. Не было и семейной поддержки, так важной для спортсменов. Позже товарищи рассказывали мне, что якобы именно после этой печальной для советского спорта встречи Спорткомитет стал широко практиковать использование психологов и чаще направлять вместе со спортсменами их жен. Если это так, то я рад, что мой труд был не напрасен.
Возмущало Бориса и требование Спорткомитета обязательно «выхрать» (он так иронически подчеркнуто выговаривал слово «выиграть») у американца во что бы то ни стало. Позиции же американцев в корне отличались от наших. Перед вылетом Фишера в Рейкьявик ему позвонил президент США Никсон и сказал: «Мистер Фишер, независимо от того, победите вы или нет, я приму вас после завершения этой исторической для США встречи». Небезынтересно и заявление Фишера, сделанное журналистам после завершения матча: «Я счастлив, что выиграл у советского чемпиона мира Спасского. В этом матче я победил не Спасского, а советскую шахматную школу, являющуюся частью советской идеологии». Вот уж, действительно, ответ, достойный противника.
А что же Спасский? Борис, казалось, не очень-то и переживал поражение. Он говорил автору этих строк: «Выиграл сильнейший. Я играл не за Светский Союз, я играл за себя. У меня мечта создать на Западе свою собственную шахматную школу, для этого нужны деньги».
Дело в том, что по существующим правилам проигравший чемпионат мира также получал хотя и меньшую, но достаточно солидную сумму в долларах.
Учитывая престижность звания чемпиона мира для Советского Союза, Спорткомитет (мы в Рейкьявике тоже просили чемпиона об этом) предлагал Спасскому на каком-то этапе использовать «мелкое хулиганство» Фишера, о чем говорилось выше, и отказаться от дальнейших встреч, сохранив, таким образом, за собой звание чемпиона. Борис отказался, так как в этом случае он не получил бы деньги вообще.
Спасский спокойно, так мне, во всяком случае, казалось, отнесся к поражению. Всех нас, имевших отношение к этому действительно историческому событию в шахматном мире обескуражило, что Спасский через несколько дней после прибытия в Рейкьявик приобрел дорогой американский джип-вездеход, загрузил его дефицитными товарами и отправил морем в Ленинград. Он просил владельца автосалона не делать пока из его покупки рекламы, что и было выполнено. Мы, конечно, сразу об этом узнали.
Будучи глубоко русским человеком и абсолютно не антисемитом, Борис пожаловался мне, что многие считают его евреем и он вынужден доказывать обратное, ссылаясь на родословную и своего деда — православного священника.
Я благодарен случаю, который свел меня с Борисом Спасским, этим великолепным, откровенным, доступным для контакта человеком, эрудированным, милым и приятным собеседником, тактичным в обращении с окружающими, что так присуще настоящему русскому интеллигенту. Пусть он простит меня, если, прочитав этот материал, вспомнит и плохо подумает обо мне как о чекисте, попытавшемся проникнуть ему в душу. Я действовал не только как сотрудник КГБ, выполнявший поставленную руководством задачу, — я был искренен, потому что от всей души желал ему победы как гражданину великой страны, чемпиону мира, просто человеку и делал все от меня зависящее, не имея даже в мыслях, ей-богу, получить обещанный мне за победу орден.
Многочисленные публикации в западной прессе и уверения о том, что во время матча в Рейкьявике находилось много сотрудников КГБ и все кишело агентурой Москвы, не только фантастично преувеличено, но и абсолютно абсурдно. Там присутствовал один-единственный сотрудник нашей спецслужбы — автор этих строк, не считая своего коллеги Бориса Хрячкова.
Проигравший Фишеру в 1972 году в Рейкьявике Борис Спасский планировал взять реванш. Не чувствовал Спасский, что он слабее Фишера. И правильно делал. В шахматах тоже многое определяет время, место и случай. И такой случай представился. Спустя 20 лет после их встречи в Исландии последняя встреча «гения» Фишера и претендующего на такое же признание Спасского состоялась в 1992 году в Югославии. И вновь Борис проиграл Бобби…
