— Вот что я вам скажу, товарищи, — и Петр Андреевич в доступной форме пояснил причину вызова: — Мне только что доложили, что в подвале части жилого здания посольства появились комары, а в квартирах, где проживает технический персонал, уже давно объявились клопы и тараканы. Я только что распек за это безобразие завхоза, но он ничего разумного и действенного по устранению этой гадости предложить не смог. Что можете предложить вы? Как вытравить этих тварей?
Мы сразу же предложили самое разумное — связаться с немецкой санэпидстанцией, которая в ближайшие дни сумеет так обработать помещения, что эта зараза навсегда исчезнет из нашего быта. Посол Абрасимов возмутился такой постановкой вопроса и заявил буквально следующее:
— Вы представляете реакцию немецких товарищей, когда им станет известно, что в советском посольстве завелась такая гадость? Весь Берлин будет знать об этом! Давайте думайте.
Мы продолжали уговаривать посла, аргументируя фактическим материалом и известными нам примерами из истории борьбы с подобным злом, как клопы. Мы вспомнили и поведали Петру Андреевичу историю, имевшую место в Берлине в начале 50-х годов. Когда заселялись вновь построенные по советским проектам элитные дома в районе Лихтенбергерплатц по Франфурте-раллее (тогда Сталиналлее), многие квартиры оказались зараженными этой гадостью. Дотошные немцы сразу же создали комиссию, которая очень скоро установила следующее. При завершении строительства, когда шла внутренняя отделка квартир, окна большинства из них были открыты для проветривания. В это же время в соседнем районе Фридрихсхайн проводились взрывные работы при очистке территории от развалин, оставшихся после войны. В прошлом это были четырехэтажные дома-казармы, заселенные рабочим людом. Образовавшуюся на местах взрыва пыль сносило в сторону элитных и еще не заселенных домов. Вместе с пылью через открытые окна попали личинки клопов. Науке известно, что клопы могут жить без пищи годами и терпеливо дожидаться своей жертвы. Они ничего не боятся, кроме огня, и сохраняют живучесть длительное время. Вскоре после заселения жильцов эти пришельцы из далекого прошлого повергли обитателей элитных квартир в ужас. Их сразу же стало очень много, и они нещадно кусали всех подряд, независимо от политической принадлежности и идеологических воззрений. Организованные и дисциплинированные немцы быстро разобрались с постигшей их бедой. По команде санэпидстанции жильцы, забрав пищевые продукты и домашних животных, покинули на несколько часов квартиры, плотно закрыв за собой окна и двери. Что делали в квартирах работники санэпидстанции, какие средства они применяли, мы не знали. Но с этой проблемой было покончено раз и навсегда.
После короткого раздумья Петр Андреевич произнес:
— Все! К немцам обращаться не будем. Это позорное явление ликвидируем своими силами. Закупите соответствующие препараты и обяжите жильцов заняться приведением квартир в надлежащий порядок. А вы проконтролируете и доложите мне результаты. В советском посольстве не может быть ни клопов, ни тараканов, ни комаров.
Указание посла было принято к исполнению. Кровососы и тараканы исчезли.
«МАЛЕНЬКИЙ» МАТИАС И «БОЛЬШАЯ» ПОЛИТИКА. 1966 год
Я часто бываю в Берлине. И каждый раз, когда я проезжаю сегодняшний Шлоссплатц (раньше в столице ГДР эта площадь носила имя великих немцев: Маркс-Энгельсплатц) автобусом от Алекса (так берлинцы называют Александрплатц) в направлении вокзала Фридрихштрассе, всегда смотрю на красивое, в розовых тонах здание бывшего Государственного совета ГДР. С этим зданием связано много воспоминаний. Но одно из них запечалилось в памяти наиболее ярко…
Я только что приехал в Берлин в мою вторую длительную командировку. Через несколько дней я полностью вошел в работу. Мы с женой созвонились с нашими близкими немецкими друзьями, а вскоре и посетили их.
Наша старинная семейная подруга Ингрид Штенцель была в отпуске, и я позвонил ей через некоторое время… Солнечный, довольно теплый воскресный день. Конец зимы. Мы встретились все вместе в центре Александрплатц. Мы — это моя жена Алла, дочь Лариса и я, Ингрид, ее мать, тетя Микки и маленький, неполных шести лет, сын нашей Ингрид — Матиас. Едем автобусом на Фридрихштрассе в известное нам кафе. Маленький Матиас сидит у окна с левой стороны. Как принято в немецком городском транспорте, разговорного шума, голосов пассажиров почти не слышно. И вдруг на весь заполненный пассажирами автобус раздается громкий и звонкий голосок Матиаса, показывающего пальцем за окно и смотрящего на бабушку Гертруду лучезарными и наивными детскими глазами: «Бабушка, посмотри на этот красивый дом. Там наверху живет дядя Вилли Брандт, а внизу — дядя Вальтер Ульбрихт. Когда они оба вместе съедутся, тогда и придет объединение Германии». Наверное, весь автобус услыхал это обращение ребенка к бабушке. Никто не рассмеялся, все в обозримом для меня пространстве сидели тихо, не изменив выражения лица и не проронив не слова. «Хорошо, хорошо, мой мальчик, — среагировала бабушка Гертруда. — Скоро мы приедем, и ты получишь свое любимое пирожное». Гертруда явно хотела как-то исправить сказанное внуком, отвлечь его внимание. Ведь всем понятно, что ребенок выражал свои детские мысли, аккумулируя те политические настроения, высказываемые его родным окружением, то есть прежде всего родителями. Дело в том, что именно в середине 60-х значительно активизировались контакты между Западом и Востоком, между ГДР и ФРГ, между Бонном и Москвой. Чтобы понять возникшую в автобусе после слов малыша ситуацию, надо было быть немцем или иностранцем, занимающимся германским вопросом или изучающим историю Германии, ГДР. Мне была понятна реакция, вернее, полное отсутствие оной у тех, кто слышал слова Матиаса. Скажи это громко взрослый, он мог бы оказаться в поле зрения госбезопасности ГДР. Позже в кафе мы с пониманием и весело комментировали сказанное Матиасом. Вот уж воистину: устами младенца глаголет истина!
«ГЛАВНОЕ — НЕ ПОССОРИТЬСЯ С ГДР!» 1966 год
Начиналась моя вторая командировка в ГДР. Все вокруг знакомо. Почти родное, близкое. Немецкие друзья в ГДР, мои товарищи, коллеги по работе с нетерпением ждали моего появления. Было такое чувство, как будто я вернулся в Берлин после очередного отпуска. А между тем я не был в этом городе больше двух лет…
После определения и уточнения круга моих обязанностей в кабинете у посла Абрасимова, где вместе со мной был и руководитель «западноберлинской группы» Виктор Белецкий, я поехал в Карлсхорст представляться моему оперативному начальству «по случаю прибытия для дальнейшего прохождения службы». Возглавлял Представительство КГБ в ГДР генерал-лейтенант Иван Анисимович Фадейкин. В 40-е и 50-е годы он уже работал здесь. Иван Анисимович прошел фронт и за боевые дела, в том числе и в послевоенный период, был отмечен многими высокими наградами. И ранг у него был соответствующий — заместитель руководителя советской разведки. Скромный и интеллигентный человек. В прошлом кадровый военный, он внешне был похож на директора многотысячного крупного промышленного предприятия или министра союзного значения. Никогда не повышал голос на подчиненных, если кто-то и был виноват или допустил оплошность. Всегда ровный и рассудительный, он вызывал уважение и желание быть с ним откровенным. Он, безусловно, соответствовал занимаемому положению, и руководимый им аппарат был в надежных руках. Он сумел установить нужные отношения с партийным руководством Республики и таким «сложным» министром госбезопасности, как Эрих Мильке.
