В конце нашей встречи Сэм сказал, что должен быть на пресс-конференции по случаю открытия в Западном Берлине двух птицеферм, каждая мощностью в 125 тысяч кур-несушек. Я спросил, как такое вообще возможно. Подобные хозяйства могут существовать только далеко за пределами города, так как продукт отхода от птицы — гуано — настолько зловонен и ядовит, что никто еще в мире эту проблему не решил.
— А мы решили, — лихо ответил Сэм. — Если хочешь, поедем со мной. Сам в этом убедишься.
Вскоре мы очутились на пресс-конференции. Действительно, в результате ознакомления с красочно оформленными стендами, снабженными соответствующими пояснениями и графическими схемами, а также после посещения одной из высоченных башен-птицеферм все выглядело вполне реально. На 125 тысяч кур-несушек всего 12 человек обслуживающего персонала. Все автоматизировано. Отопление отсутствует за ненадобностью, так как выделяемое птицей тепло полностью обеспечивает нужную температуру воздуха в помещении. Птица находится в специальных клетках-боксах каждая и в таком узком пространстве, что остается практически без движения, зажатая с двух сторон. Перед ее головой с заданной скоростью движется лента с увлажненным кормом. С задней стороны движется в противоположную сторону лента, транспортирующая яйца и биологические отходы. Учитывая, что курица находится без движения и солнечного света, в каждое яйцо на выходе специальным автоматом впрыскивается витамин «А», который не вырабатывается в организме несушки при отсутствии естественных условий, то есть светового дня, солнца, даже при наличии специальных ламп. Фиксируется каждое яйцо. Если несушка пропускает два-три яйца, она поступает на забой, который производится на верхнем этаже. Таких кур ежедневно несколько тысяч. Тушки забитой птицы обрабатываются без участия человеческих рук, они поступают последовательно на ниже расположенные этажи и в конечном итоге попадают в приготовленные лотки в обработанном виде, а внутренности, головы и перо проходят специальную обработку и прессуются в брикеты для дальнейшего использования в виде сельскохозяйственных удобрений.
Ученые подсчитали, что для нормального восстановления организма курицы, способной нести яйцо, ЕЖЕДНЕВНО требуется не более четырех часов сна. В это время отключается освещение и в динамиках звучит классическая музыка, в основном произведения Моцарта. После сна через динамики воспроизводятся призывные горловые звуки и щелканье клювом, издаваемые петухами, которые призывают кур к найденному ими корму, как это и происходит в естественных условиях крестьянского хозяйства. Специалисты утверждали, что эффект от всего этого потрясающий.
Присутствовавшие на пресс-конференции были также ознакомлены с производством бройлеров. Оказывается, чтобы максимально быстро достичь нужного веса и не истратить ни одного лишнего зернышка, глаза каждого петушка закрывались прикрепленным к верхней части клюва одноразовым непрозрачным пластиковым пенсне, стоимостью в один пфенниг. Это делалось для того, чтобы будущий бройлер-петушок, от рождения боец, не видел перед собой врага — другого сородича, а только корм под своими лапками. То есть не было причин для драк, а стало быть, вес сохранялся и преумножался.
И самое главное — была решена проблема защиты окружающей среды, тем более в черте большого города. Разработанные итальянской фирмой особые системы обработки воздуха обеспечивали полную фильтрацию. Запах гуано полностью исчезал. Примечательно, что энергозатраты и вообще все экономические расходы были значительно ниже обычных при таком объеме производства.
На следующий день я доложил послу, как я считал, интересную информацию для нашего торгпредства. Посол внимательно меня выслушал, задавая попутно уточняющие вопросы. Потом с моей помощью изучил полученный на пресс-конференции рекламный материал и неожиданно сказал:
— Немедленно составьте подробную справку и переведите полученные буклеты. Надо срочно направить этот материал в ЦК и МИД.
— Петр Андреевич, — взмолился я, — я же не сельхозник. Пусть это сделает торгпредство. Я только могу курицу зарезать и съесть.
Но посол остался неумолим. И вопрос был закрыт. При этом он сказал, что посольство оперативнее доведет до Центра эту полезную информацию, чем торгпредство.
Спустя несколько месяцев, когда я в отпуске зашел в «родной» Третий европейский отдел МИД, раздался дружный хохот. Комментарии были излишни. Я сам смеялся вместе с товарищами. Все равно всем было и так ясно, что указания посла, если не можешь доказать обратное, следует выполнять. Однако смеялись надо мной и вместе со мной напрасно. Через год посол мне рассказывал, что наша информация о «курочке рябе» была с интересом изучена в сельхозотделе ЦК и в каком-то подмосковном хозяйстве некоторые идеи из нашей информации были успешно внедрены в производство. Взяли ли там за основу музыку Моцарта или нашу легкую эстрадную, мне не известно.
«НАДО ГНУТЬ, ПОКА ГНЕТСЯ…» 1969 год
Я познакомился с N. совершенно случайно на одной из выставок в Западном Берлине. Узнав, что я сотрудник советского посольства в ГДР, он удивился, но не стал «шарахаться» от советского человека. Мы оба оказались любителями того, что экспонировалось, увлеченно обменивались впечатлениями. Наша беседа вскоре перешла в политическое русло, и, к нашему взаимному удовлетворению, по многим вопросам мы имели почти совпадающие точки зрения. Общение продолжили в кафе. Рассчитались, как принято у немцев, каждый за себя. Выяснилось, что N. бывает в Западном Берлине наездами по каким-то своим делам. Договорились встретиться вновь через определенное время.
При последующих встречах N. вел себя более откровенно. Он оказался крупным чиновником государственного учреждения в Западной Германии, проникновение в которое представляло интерес для нашей Службы. Да и сам регион, где он работал, также был нам интересен. В Западном Берлине жила его многолетняя подруга, связь с которой он был вынужден скрывать от семьи. Поездки в Берлин легендировались перед женой служебными интересами, что частично имело место в действительности.
В начале наших встреч мы по очереди оплачивали наши обеды или ужины. А через какое-то время он спокойно обедал и ужинал за мой счет. Под предлогом каких-либо праздничных или семейных событий он стал принимать подарки, однако от предложения получить от меня определенную денежную сумму и самому выбрать нужную ему вещь категорически отказался, но «подношения» продолжал принимать охотно. Получил он от нас и несколько ценных подарков. При этом я ему разъяснил, что это как бы своеобразное вознаграждение за ту политическую информацию, которую он предоставляет советской стороне. N. с пониманием отреагировал на эту «щекотливую» тему.
Наши встречи продолжались довольно долго, а поступающая от N. информация высоко оценивалась Службой. Рассказывал он и о содержании некоторых документов, проходивших через его руки и носивших секретный характер. Учитывая складывающуюся благоприятную ситуацию, конспиративность наших встреч, политические настроения N., было принято решение активизировать с ним работу и перевести наши отношения на официальную основу. Он, по сути, уже давно превратился в нашего помощника, от которого систематически поступала важная политическая и оперативная информация. У меня складывалось впечатление, что N. понимает характер наших встреч и что стоит за ними и догадывается, с кем имеет дело. Он явно отдавал себе отчет в том, что его информация носит закрытый характер и не должна стать достоянием любого иностранца, тем более сотрудника советского посольства. Наши «игры» продолжались еще какое-то время. Я считал, что все должно оставаться в прежнем состоянии и следует продолжать наши стабильные и доверительные, тем более на конспиративной основе, отношения. При этом не переходить той черты, за которой у N. может наступить психологический срыв, он лишится созданной им внутренней защиты правомерности своих действий, испугается, прекратит встречи и мы потеряем ценный источник. Мне по-прежнему казалось, что вряд ли есть смысл переводить наш «союз» на более прочную основу, договариваться о более надежных способах связи, обучать его методам конспирации и снабжать соответствующей легендой на случай каких-либо неприятностей, если наш контакт с ним попадет в поле зрения контрразведки противника.
