Результат: вся голова в йогурте.
4. Втирание йогурта с сообщением: «средство для роста волос».
Путь йогурта: локальная биохимия (непроходимый путь).
Путь сообщения: от ушей к коре. А потом? От коры к волосяному покрову?
Так как раздражитель должен воздействовать на волосы.
Результат: рост волос.
Но ведь этот последний путь не существует? Или лучше: раздражитель из коры с зарядом – я хочу, чтобы у меня на голове росли волосы, – должен был бы блуждать в коре и мог бы, как мне кажется, набрести на ногти на пальцах ног с таким же успехом, как и на волосы. Не так ли? А раздражитель, чтобы поднять руку, не может ли он точно так же сбиться с пути? Нет. Попробуйте сами. Посмотрите на ладонь своей правой руки. Вы можете себе представить, что на просьбу поднять руку нальете себе чашку кофе? Нет, конечно.
Еще одно различие между «хочу, чтобы у меня выросли волосы» и «подниму свою руку» – время между действием раздражителя и результатом. До поднятия руки – несколько миллисекунд, до роста волос – дни, недели, а то и месяцы. В последнем случае на корни волос должен действовать постоянный раздражитель, даже если о нем не думаешь.
Удобства ради беру сообщение: вот средство для роста волос, переведенное в кортикально направленный раздражитель: «хочу, чтобы росли мои волосы». Я настаиваю на необходимости бодрствующей человеческой коры головного мозга для возможности эффекта плацебо. Если мне вообще не скажут, что йогурт является средством для роста волос, то ни одного волоса и не вырастит.
Проблема в том, что сколь бы я ни углублялся в себя, мне нигде не удастся обнаружить в своем сознании содержания, которое можно было бы каким-либо образом описать как «отрастить волосы». Неврологически я не связан со своими волосами так, как связан со своей рукой.
Непостижимо в плацебо то, что намерение (я хочу роста волос), психологический концепт, который нам хотелось бы признавать исключительно за человеком, воздействием бодрствующей коры головного мозга претворяется в физический результат: рост волос. Ситуация, сравнимая с тем, как если бы кто-то, прикоснувшись к плите, существующей исключительно в его фантазии, и вправду обжегся.
Но возможный пузырь от ожога – это всё-таки нечто пассивное, тогда как интенция «я хочу роста волос» носит активный характер: как если бы волосы должны были сквозь череп пробивать себе путь наружу.
Для медиков плацебо – темная улочка на задворках цитадели под названием Медицина, куда лучше бы не заглядывать, ибо тогда можно вообще сойти с правильного пути и в конце концов заняться изучением натуропатии или примкнуть к антропософии. Здесь действительно немалые риски, но они существуют только для тех, кто со страхом вступает в замок с привидениями, тяготясь ложным отождествлением психического с непостижимым.
Сравните замечание Виттгенштайна в The Blue Book [Голубой книге]: «…think of meaning or thinking as a peculiar mental activity; the word mental indicating that we mustn’t expect to understand how these things work […думать о значении или мышлении как об особого рода ментальной деятельности; слово ментальный указывает на то, что мы не должны надеяться понимать, как работают эти вещи»].
До сих пор мы искали в организме возможные следы действия раздражителя. К сожалению, кора не ведет огонь трассирующими пулями, там не остается следов, и мы не знаем, какие именно проволочки вспыхивают при получении сообщения: «Это – средство для роста волос». Но если я прав, эффект плацебо можно вызвать только при телесных процессах, связь с которыми осуществляется через аксоны
[209]. Точно не знаю, какого рода процессы тем самым исключаются из соревнования. И если меня попросят привести пример процесса, на который бодрствующая кора безусловно никак не влияет, я скажу: рост волос.
Вкратце о том, какие бывают внешние раздражители. До сих пор я для наглядности уделял внимание эффекту плацебо исключительно при назначении лекарств. Однако плацебо играет роль чуть не в каждой области медицины. Если вы сидите в отделении «скорой помощи» с вывихнутой ногой и вас принимает эдакий крупный, солидный, напыщенный белокурый эскулап с манерным прононсом, представившийся вам как «ван Берген Хенегаувен
[210], хирург этой больницы», вы сразу же чувствуете, что попали в хорошие руки, – не то что к какому-нибудь робкому худощавому субъекту в сползающих на нос очках, которому из-за своего тихого голоса пришлось дважды доверительно сообщить, что зовут его Тинюс Крекел
[211], что у него сегодня ночное дежурство и что он, собственно, хирург, который должен вас осмотреть.
Современная медицина рассматривает себя как научно обоснованную деятельность, подтверждение законности которой никоим образом не зависит от неопределенного эффекта плацебо. Трудно также представить, что пневмококки пустятся наутек не из-за пенициллина, даже если его будут выдавать менее убедительным образом. Однако в медицинской практике процессы, для которых выявлены биохимические причины, образуют, если их все собрать воедино, лишь небольшую поляну в протяженном лесном массиве. Чаще всего бывает так, что врач должен своими действиями наворожить перед своим мысленным взором эту небольшую поляну, чтобы, блуждая в лесу, всё-таки чувствовать себя не совсем шарлатаном.
О чем, собственно, я говорю? Я говорю о множестве ситуаций, в которых врачи уступают давлению окружающих и сыплют вокруг себя снадобья и приемы, пришедшие прямиком из Лурда. Ведь не можешь ты каждый день три часа кряду подниматься на кафедру и втолковывать людям, чтó, собственно, представляет собой медицина, из-за чего эту науку нужно изучать не в Лурде, а в Лейдене.
Эффект плацебо заключается не только в таблетке, или в белом халате, или во взгляде, или в здании, или в тысячелетней репутации нашей профессии – он кроется во всех этих вещах, или воздействует посредством всех этих вещей, или он и есть все эти вещи.
Вероятно, среди всей этой неразберихи вопрос, что же такое плацебо на самом деле, несколько запоздал. Понятие (лат. placebo) буквально означает: «буду угоден, успокою, понравлюсь», я бы сказал: «приласкаю»; в нем есть что-то скользкое, льстивое. Плацебо, по сути дела, – вместо лимона дать репу.
Так говорят, чтобы обозначить мнимое лекарство: «Не давай ей морфин, дай плацебо». Это понятие употребляется и как описание эффекта от мнимого лекарства или мнимого лечения: например, в стандартном суждении современных медиков относительно прежних методов лечения («не что иное, как плацебо»), которые, однако, давали какие-то результаты.
