– Я всегда думал, что орхидеи, и особенно лилии, выглядят как вагина, – говорит Курт. – А значит, это и секс, и женщина, и внутриутробное существование, и влагалище, и рождение, и смерть.
Глава XV
Взрослым это не нравится
Как только альбом был завершен, группа отправила черновые записи президенту Geffen Эду Розенблатту и Гэри Гершу, а также своему адвокату и узкому кругу Gold Mountain. Курт кратко описал их обратную связь. «Взрослым это не нравится», – сказал он со смесью разочарования и недоверия. На самом деле, «взрослые» – руководство и старшие руководители лейбла – возненавидели запись. Со слов Курта, они сказали ему, что написание песен было «не самым лучшим», а звук «неузнаваем». Также было непонятно, согласится ли мейнстрим-радио на звучание Стива Альбини.
– Как оказалось, – говорит Альбини, – звукозаписывающая компания предпочла бы, чтобы они сделали снисходительный рок-звездный альбом, потому что тогда им было бы что продвигать. А группа была бы разорена, и чем больше разоряется группа, тем лучше для звукозаписывающей компании, ведь тогда у них появляется больше рычагов влияния.
Оказалось, что мало кто в Gold Mountain или Geffen действительно хотел, чтобы группа записалась с Альбини, хотя группа была вполне свободна в своем выборе. Столкнувшись с неодобрением практически всех, кто участвовал в карьере Nirvana, Курт подумал, что он получил невысказанное сообщение: забудь альбом и начни все сначала – у него еще было много времени, и сеансы Альбини стоили не так уж и дорого, учитывая, что они следовали за четырежды платиновым альбомом.
– Я должен просто переписать эту запись, – усмехается Курт, – и сделать то же самое, что мы сделали в прошлом году, ведь тогда мы хорошо продавались. На этом этапе нет никаких причин для того, чтобы пытаться как-то реабилитироваться как артистам. Я ничего не могу с собой поделать – я просто выпускаю пластинку, которую хотел бы слушать дома. Я никогда не слушаю Nevermind. Я не слушал его со времен выпуска. Это о чем-то говорит. Я терпеть не могу подобного продюсирования и не слушаю группы, которые записаны также, независимо от того, насколько хороши их песни. Они меня просто раздражают.
Однако друзьям группы пластинка очень понравилась. В начале апреля парни были полны решимости выпустить ее такой, какая она есть, и чертов DGC все-таки сделает это.
– Они будут жрать мое дерьмо, – говорит Курт. – Конечно, они хотят еще один Nevermind, но я скорее умру, чем соглашусь на такое. Это именно та пластинка, которую я купил бы, будучи поклонником, и которой я бы с удовольствием владел. Я буду максимально честен с самим собой, выставив все так, как оно есть. Это моя любимая работа и мои любимые песни.
Но сразу после возвращения из Миннесоты и до того, как кто-либо еще услышал треки, Курт и Крист начали беспокоиться о басовом звучании, которое они считали слишком мягким и недостаточно музыкальным, и вокале, который был слишком низким в миксе, – это было постоянным поводом для жалоб на творения Альбини. И все же эти оговорки отодвинули на задний план их решимость выпустить прямолинейно записанный альбом, без прикрас.
Оглядываясь назад, становится очевидным, что Nevermind был сильным правым движением художественного маятника группы в сторону поп-музыки, в то время как In Utero более сильно опирается на художественную, агрессивную сторону, которая была продемонстрирована в Incesticide.
– Всегда были такие песни, как About a Girl, и всегда были такие песни, как Paper Cuts, – говорит Крист. – Nevermind был скорее как About a Girl, а этот получился более похожим на Paper Cuts. Это творческая вещь. Лейбл просто взбесился из-за этого. Это что-то типа: «Черт возьми, это же искусство – что ты собираешься с этим делать?»
Пластинка считалась неким блефом знатоков музыкального бизнеса, приветствовавших победу «настоящей музыки» над обработанной попсой, с которой столкнулась Nirvana. Один или два из этих экспертов работали с Nirvana; In Utero заставлял их подкреплять свои слова делом.
– Дело в том, что Nevermind просто вылетел в окно, – говорит Крист, – и теперь никто не может ничего предсказать в музыкальной индустрии. Они говорят, что была музыкальная индустрия до Nirvana и музыкальная индустрия после Nirvana, так что вскоре мы увидим, насколько эта музыкальная индустрия на самом деле «после Nirvana».
Группа была готова не соответствовать гигантским продажам Nevermind, хотя In Utero был по-настоящему хорош, но это не значит, что он должен хорошо продаваться.
– Я ожидаю, что продажи этой пластинки будут примерно раза в два ниже, – прогнозирует Курт. – За последний год мы оскорбили слишком много людей.
Дэйв тоже не думает, что альбом будет расходиться так же хорошо, хотя и не хочет этого.
– Вовсе нет, – говорит он. – Я иногда думаю об этом как об определенном тесте. Мы проверяем границы дозволенного. Появилась такая пластинка, как Nevermind, и все пошло прахом, многое изменилось. Мы сделали это, и, возможно, следующий большой хит будет на пластинке из восьми треков. Группа из ниоткуда может выпустить запись на восемь дорожек с великой песней, и она будет звучать по радио, как это сделали The Beatles и Rolling Stones.
В каком-то смысле группа могла позволить себе рискнуть – поскольку никто точно не знал, почему так резко взлетел последний альбом и как вообще можно было сомневаться в этом? Кроме того, Nirvana, скорее всего, получит удар, что бы они ни делали.
– Это проклятие второкурсников – все только и ждут, когда мы облажаемся, – говорит Дэйв. – Все ждут, чтобы разорвать нас в клочья и сказать: «Звезды одного хита». Я знаю, что это хорошая запись. Я знаю, что людям, которые любят Nirvana, понравится эта запись. Я думаю, что семьдесят пять тысяч человек, которые были с Nirvana до Nevermind, обязательно полюбят эту запись, возможно, даже больше, чем Nevermind.
Так что это никак не «карьерное самоубийство».
– Хотя об этом будут думать именно так, – говорит Курт. – Альбом, который привел их в сточную канаву.
– Это песни, которые мы придумали, – говорит Крист. – Если вы не делаете сырой альбом, то вы делаете другой, приятный, а потом люди говорят: «Они сделали альбом таким специально, чтобы продать побольше записей». Нельзя выиграть, проиграв. Пусть говорят, что хотят, – я сделал по-своему. Я сказал Курту: «Если эта пластинка рванет и ничего из этого не выйдет, то у нас все равно останутся все те годы, что мы провели в фургоне, и все хорошие времена, которые у нас были, ведь тогда мы были счастливы, и никто не может отнять это у нас, – говорит Крист. – Музыка говорит сама за себя, мы выпускаем хорошие пластинки. Ну и что с того, что нам придется играть в залах на пятнадцать сотен мест. Ну и что с того, что Pearl Jam и Stone Temple Pilots продолжают ходить на все музыкальные премии? Нам это дерьмо никогда не нравилось.
Альбини был впечатлен тем, что Курт, Крист и Дэйв хотели попытаться создать новую творческую почву, вместо того чтобы сделать запись, которая бы просто повторила успешные идеи их последнего альбома.
