Группа репетировала в гостиной нового дома Криста и Шелли на Перл-авеню в Такоме, рядом с зоопарком.
Первая вечеринка, которую они устроили, была битком набита новичками, хиппи и панками. Курт был одет в свою обычную обрезанную джинсовую куртку с приклеенной к плечу пластмассовой обезьянкой Чим-Чим и вырезанным из гобелена Вулворта
[50] фрагментом «Тайной вечери» на спине, а Фостер был одет в свою обычную одежду абердинского металлиста. Во время их выступления панк схватил микрофон и сказал: «Боже, барабанщики из Абердина всегда странно выглядят!»
– Я чувствовал себя не в своей тарелке, – говорит Фостер, – но мне нравилось то, что они делали. Мне нравилось играть их музыку.
Поунман устроил им первое выступление в Сиэтле в начале 1988 года в клубе Vogue. Это было «Воскресенье Sub Pop». Чарльз Питерсон, местный заводила Сиэтла, вспоминает, что там было около двадцати человек, даже несмотря на то что на KCMU регулярно звучала Floyd the Barber. Тем не менее к группе, которая, судя по отзывам, была похожа своим звучанием на Blue Cheer
[51], был большой интерес.
Такие люди, как Марк Арм, внимательно наблюдали из засады за этой разрекламированной новой группой. Позже Курт заметил, что ему казалось, будто они должны были показывать таблички с оценками после каждой песни.
Группа играла расхлябанно, и неисправная акустическая система делу никак не помогала. Питерсона, к примеру, не слишком впечатлил непримечательный внешний вид группы на сцене.
– Они не особенно привлекали внимание, – соглашается Поунман. И песни были слишком похожи на The Melvins.
Питерсон отвел Поунмана в сторону и спросил:
– Джонатан, ты уверен, что хочешь подписать с ними контракт?
– Мы полный отстой, – говорит Курт. – Мы все испортили.
Фостер продержался всего несколько месяцев.
– Он был очень простым парнем, и я думаю, что мы просто испугали его, потому что были странными, – говорит Крист. – Фостер никогда раньше не видел никого, похожего на нас. Мы были полностью антикультурными людьми.
– Я думаю, что это они чувствовали себя неуютно рядом с тем, кого, вероятно, считали задротом или кем-то в этом роде, я не знаю. Мне кажется, что они чувствовали себя неловко, когда приходили мои друзья. Потому что они были не похожи на тех людей, с которыми общались эти парни, – говорит Фостер. – Думаю, у каждого есть своя маленькая коалиция.
– У него была еще одна проблема, – рассказывает Крист. – Ему пришлось пойти на курсы управления гневом. Фостер ввязывался в драки и избивал людей до полусмерти. Однажды мы видели, как он ехал с другом за рулем своего грузовика, и какой-то парень плюнул на его грузовик, а Фостер вышел и ударил парня по голове.
Последней каплей в жизни Дэйва Фостера стало известие об измене подруги. Поэтому он поступил по-мужски, пошел и избил до полусмерти парня, с которым она ему изменяла. К несчастью для Фостера, его жертвой оказался сын мэра соседнего Космополиса. Фостера приговорили к одному году лишения свободы, но в итоге провел в тюрьме всего две недели и лишился водительских прав, а это означало, что он больше не сможет ездить из Абердина в Такому на репетиции с Куртом и Кристом.
Его дни в группе тоже были сочтены. Однажды вечером после репетиции Курт и Буркхард пили в трейлере отца Буркхарда в Спанавэе. Он сказал Курту, что пойдет за пивом, и взял его машину.
Но вместо того чтобы пойти в магазин, Буркхард пошел по питейным заведениям. Проведя два часа за стаканом со своими приятелями, он решил вернуться в трейлер, и его остановил чернокожий полицейский, фамилия которого была Спрингстин. Пьяный Буркхард начал кричать: «Эй, Брюс! В чем дело, Брюс?» и в общем наговорил полицейскому «всякого дерьма». Офицер Спрингстин наказал его по всей строгости закона. Автомобиль Курта был изъят.
Поскольку в трейлере Буркхарда не было телефона, звонить в участок, чтобы вызволить Буркхарда из тюрьмы, пришлось Кристу. Он говорит, что Буркхард назвал полицейского «гребаным ниггером», и именно поэтому его задержали.
– Мне было очень неловко идти за ним, – говорит Крист.
– Мне есть что сказать, – признает Буркхард, – но я имею право хранить молчание.
Курт говорит, что на следующий день он позвонил Буркхарду и попросил его прийти на репетицию. Тот ответил, что у него слишком сильное похмелье, чтобы играть, и тогда Курт просто повесил трубку. После этого Буркхард покинул группу навсегда.
– Мне нравилось играть с этими ребятами, – говорит Буркхард. – Но я был молод, глуп и немного увлекся, понимаете?
Если бы Буркхард не пошел в тот вечер по кабакам, сейчас он мог бы быть миллионером.
– Да, – говорит Буркхард. – Но это все равно что играть в лотерею – можно угадать пять чисел и пролететь с шестым. Но я ни о чем не жалею. Я буду как… как там звали того парня из The Beatles?
В наши дни Пит Бест утеплял дома, но был уволен и теперь получает пособие по безработице. Еще он играет в спид-метал-группе под названием Attica, которая может похвастаться такими песнями, как Fuck Blister и Drunken Hell Thrash. Буркхард недавно провел три дня в тюрьме, потому что не оплатил штраф за вождение с отозванными правами – очевидно, он так и не получил назад свои права после того рокового инцидента с офицером Спрингстином.
Фостер по-прежнему считал, что состоит в группе. И вот однажды в начале лета он взял в руки номер Seattle Rocket, чтобы посмотреть, не предвидится ли хороших концертов. В номере говорилось, что Nirvana играет в Сиэтле в заведении под названием Squid Row этим вечером. Фостер позвонил Курту домой, и Трейси что-то ему наговорила. Потом он позвонил Кристу, и его сосед по комнате случайно проболтался. У них уже был другой барабанщик.
– Я был чертовски зол, – говорит Фостер. – Ощущение было такое, словно ты застал свою девушку в постели с другим.
Помните, что случилось в прошлый раз, когда Фостер так себя чувствовал? Он долго расстраивался, особенно когда услышал, что Nirvana открывала концерт Butthole Surfers.
– Теперь, со всем этим дерьмом, состояние стало еще хуже, – говорит Фостер. Но он относится к этому философски.
– Наверное, у них были на то причины, – говорит он. – Мне бы очень хотелось, чтобы все было иначе, ведь я всегда хотел заниматься именно этим, зарабатывать на жизнь игрой на барабанах.
– Он был таким мейнстримным парнем, – говорит Крист. – Я думаю, что мы просто пугали его. Из-за нас он нервничал, и это негативно сказывалось на его игре.
