Примерно в это же время Nirvana решила, что им все-таки нужен контракт с Sub Pop. Они хотели быть уверены, что будут получать точные и своевременные бухгалтерские отчеты.
– Мы думали, что если подпишем его, – говорит Курт, – то в будущем сможем им противостоять, если захотим расторгнуть этот контракт.
По иронии судьбы, контракт в конечном счете обрел обратный эффект.
Так получилось, что у Sub Pop было такое же мнение, а вот Поунман читал «Этот музыкальный бизнес» в поисках советов по составлению стандартного контракта для всех групп лейбла (на тот момент контракт был только у Soundgarden). Поунман еще ничего не набросал, когда однажды летним вечером Пэвитт устроил «дикую диско-вечеринку» для приехавших Babes in Toyland
[63]. Как вспоминает Пэвитт, вечеринка немного вышла из-под контроля, поэтому он всех выгнал, и они ушли в соседний дом, где остановились Babes. Тем временем нетрезвый Крист Новоселич пришел к дому Пэвитта, постучал в окно и заорал: «Эй, ублюдок, нам нужен контракт!», а потом завалился в кусты. Он встал, уже собирался уйти и по чистой случайности столкнулся с Пэвиттом, который возвращался домой.
– Я часто думаю, – говорит Пэвитт, – а что, если бы я остался в соседнем доме еще на одну минуту?
Они поговорили минут сорок пять, после чего Пэвитт позвонил Поунману и сказал, что Nirvana хочет заключить контракт. Поунман не спал всю ночь, печатая какой-то документ. С юридической точки зрения, это было какой-то фигней, но скоро она сослужит лейблу хорошую службу. Вскоре Курт, Крист, Чэд и Джейсон приехали в офис Sub Pop, подписали контракт и стали первой группой, подписавшей расширенный контракт с лейблом.
– Я помню, как подумал: «Это может быть важно», – говорит Пэвитт.
Поначалу альбом не стал потрясением как для инди-сцены в целом, так и для самого Sub Pop, если уж на то пошло.
– Звучание Bleach было очень хорошим, но для меня все наши произведения звучали отлично, – говорит Поунман.
– Многое из того, что мы выпускали, меня по-настоящему захватывало, – добавляет Пэвитт. – Мы выпускали много действительно классных пластинок.
Но потом люди начали его покупать.
– Мы выпустили Bleach, – говорит Пэвитт, – и, черт возьми, его продажи не прекращались. Я еще никогда не видел, чтобы пластинка просто продавалась, продавалась и продавалась. Да, они гастролировали, но многие другие группы также гастролировали. О них расползались слухи. Тут было что-то особенное.
После выпуска Bleach в июне 1989 года они отправились в свой первый американский тур, по словам Криста, «абсолютно голодный панк-рок-тур», состоявший из двадцати шести выступлений, начиная с 22 июня в Covered Wagon в Сан-Франциско. Это был первый пробег их верного белого микроавтобуса Dodge, вскоре получившего прозвище «Фургон». За три тура по США и за семьдесят тысяч проеханных миль он ни разу не сломался. Когда становилось слишком жарко, они останавливались на крытой парковке и просто сидели в фургоне до заката.
Курт, Крист, Чэд и Джейсон были тур-менеджерами – они сами решали, где остановиться и когда уехать. Конечно, жилье было не самым лучшим – и большую часть времени они спали в фургоне или рядом с ним, или, если повезет, какой-нибудь фанат пускал их переночевать. Через несколько дней после начала тура группа оказалась в самом сердце Техаса. Припарковавшись возле Национального парка, который, как вспоминает Крист, по сути был болотом. Рядом с их парковочным местом висела табличка «Осторожно: аллигаторы», поэтому они припрятали в задней части фургона бейсбольную биту и несколько двухдюймовых досок, которые должны были им помочь в случае нападения рептилий. Но в конце концов все проголодались и решили поесть консервированного супа. Облив биту и доски моторным маслом, подожгли их и приготовили на этом костре суп.
Парни были в восторге от гастролей и посещения таких мест, как Нью-Мексико, Иллинойс и Пенсильвания, а также от игры для новых людей. Они играли в основном в барах; в качестве платы музыканты получали ящик пива и не больше ста долларов за вечер.
– Каждый раз, когда мы выступали, – рассказывает Чэд, – казалось, что денег у нас хватит только на то, чтобы заправиться, машину – бензином, а желудок – едой, и на то, чтобы добраться до следующего гребаного концерта.
Несмотря на марафонные гонки, низкую оплату и зачастую скудную аудиторию, боевой дух группы был на высоте. И примерно на середине тура посещаемость начала расти – тогда студенческое радио начало ставить треки из Bleach, такие как School, About a Girl или Blew. Добравшись до Среднего Запада, они уже чувствовали себя знаменитыми.
Живые выступления также помогали завоевывать сердца аудитории.
– Всегда были те, кто потом подходил и говорил: да, ребята, вы действительно крутые, – говорит Чэд, – но это не значит, что абсолютно все отрывались на полную катушку. Были и те, кто делал это только потому, что был пьян.
Крист отвечал за гонорары и ведение бухгалтерии. Тогда все было намного проще.
– Мы шли в музыкальный магазин и покупали пластинки, – говорит Крист. – Я мог купить примерно шесть пластинок, Курт – четыре, Чэд – три, и это было прекрасно. Это было что-то вроде «все вместе, братья». А по окончанию тура мы делили все деньги поровну, ровно по трети каждому.
Крист никогда не транжирил деньги группы. Он стал таким скрягой, что никому не позволял даже включать кондиционер в фургоне – даже в Техасе в июле, – потому что он расходовал слишком много топлива.
Дома, в Вашингтоне, Курт и Крист часто отдалялись от Чэда в социальном плане – Чэд предпочитал общаться со компанией хиппи с острова Бейнбридж, но на гастролях было иначе.
– В том фургоне мы становились намного ближе, – говорит Чэд. – Мы были не столько друг против друга, сколько против того, что было снаружи фургона.
В фургоне они слушали мелодичную, но отбитую шотландскую группу под названием Vaselines, а также все подряд, начиная подростковой английской поп-группой Talulah Gosh, заканчивая пожилыми башкотрясами Motörhead. И еще они слушали The Beatles. Крист и Курт записывали сборники музыки. Даже Шелли сделала несколько штук.
Крист довольно сильно пристрастился к спиртному.
– У него сносило крышу, он крушил все вокруг, – вспоминает Чэд. – Когда он напился впервые, то говорил: «Вы все такие классные! Я всех так люблю!», а потом он заладил: «Вы ничего не знаете о любви! Вам просто все равно! Вы ничего не понимаете!» И он брал в руки попавшийся под руку стул и швырял его, наверное, на полмили. А потом он просыпался и говорил мне: «Не разговаривай со мной, Мистер Солнечный, я не хочу с тобой общаться». Он выглядел как дерьмо и чувствовал себя так же.
Проблемы Криста с алкоголем скорее позабавили Курта, чем встревожили.
