– Я чувствовал себя хорошо, – говорит он. – Я думал, что все кончено, а потом я решил попробовать провести детоксикацию дома, потому что все оказалось не совсем так, как я ожидал.
Он потел еще несколько дней. Потом они с Кортни поехали в Сиэтл, и Курт снова принял наркотик. К тому времени, как они вернулись в Лос-Анджелес, у него снова появилась зависимость.
Кортни все больше времени стала проводить со своим гитаристом Эриком Эрландсоном, чтобы держаться подальше от Курта. Время от времени она ходила в детское отделение Сидарс-Синай и смотрела на детей, чтобы укрепить свою решимость оставаться «чистой».
В июле был выпущен сингл Lithium, оборотная сторона которого содержала концертную версию Been a Son и ранее неизданный трек под названием Curmudgeon. И еще наконец-то там были все тексты к Nevermind. Вскоре после этого в эфир вышло видео Lithium. Довольно рутинный коллаж из кадров с большого концерта по случаю возвращения домой в Paramount в предыдущий Хэллоуин и кадры из фильма «1991: Год, когда панк прорвался вперед» (съемка Курта, прыгающего в барабанную установку, с фестиваля в Рединге 1991 года; тогда он вывихнул руку). Несмотря на ловкий трюк Керслейка – использование более жестких кадров во время тихих моментов в песнях и наоборот, было что-то вроде разочарования в группе и в песне. Возможно, проблема заключалась в том, что из-за своей наркотической зависимости Курт просто был не в состоянии помочь разработать концепцию видео, но они с Керслейком по сути проводили мозговой штурм для создания гораздо более амбициозного проекта.
Керслейк говорит, что это должен был быть мультипликационный фильм о девушке по имени Прего, которая живет в доме в лесу. Однажды она находит в своем шкафу большую кучу яиц и кладет их в поезд, состоящий из трех вагонов, который она катит через весь лес, пока в итоге не приходит к королевскому замку. К этому времени все яйца, кроме одного, треснули. Она берет это яйцо, несет к трону короля и кладет на большую раскрытую книгу, которая лежит у него на коленях. Он спит, но когда просыпается, то раздвигает ноги, и книга проскальзывает между ними и захлопывается на этом яйце. Когда Курт и Керслейк поняли, что создание анимации займет четыре месяца, они выбрали легко создаваемый живой коллаж.
Тем временем группа отправилась в двухнедельный тур по Ирландии, Северной Ирландии и Скандинавии, а также посетила Францию и Испанию.
– Это было безумно, – говорит Дэйв о туре, – там было много сумасшедшего дерьма, и это было плохо, совсем не весело.
Отчасти проблема заключалась в том, что группе перестали нравиться фестивали на открытом воздухе, на которых они часто играли днем, открытый воздух поглощал звук аппаратуры, а ветер сдувал звук из динамиков.
– Мне кажется, вся группа поняла, что мы больше не получаем удовольствия от этого, – говорит Курт.
Дэйв сказал автору из NME Киту Камерону, что впервые он даже не знает имен людей из команды. Дерьмо большого лейбла обрушилось на фаната панк-рока.
Но это было еще не все. Курт все еще принимал наркотики, и, что еще хуже, его желудок снова разрывался от боли. Чтобы пережить тур, Курт прошел мили бюрократической волокиты, получил несколько таблеток метадона от «шарлатана», а затем получил еще несколько от пациента со СПИДом, с которым его свел другой врач.
Утром после шоу в Белфасте 22 июня за завтраком Курту стало плохо.
– Я забыл принять таблетки метадона в тот вечер перед сном, – говорит Курт. – Я проснулся с ломкой. Мой желудок был настолько плох, что я решил, что если я приму метадон, то меня просто вырвет, поэтому я попросил их отвезти меня в больницу, чтобы я мог получить морфий.
Полагают, что водитель скорой помощи обзвонил всю желтую прессу и распустил слух, что у него передоз, несмотря на то, что, как отмечает Курт, в Белфасте достать героин было довольно сложно.
Официальное сообщение из лагеря Nirvana гласило, что у Курта было желудочное кровотечение, вызванное «нездоровой пищей». После этого на него стали косо смотреть почти все участники тура.
– Я ведь ничего не сделал, кроме того, что забыл принять свои таблетки метадона накануне вечером, и мне пришлось срочно ехать в больницу – большое дело, – говорит Курт. – Дэйв мог пораниться во время гребаного несчастного случая. Крист мог упасть со сцены пьяным в тот вечер.
Тень этого инцидента висела над остальной частью тура. Группа уже несколько месяцев стояла на своем в отношении героина; теперь было очевидно, что рано или поздно слух об этом просочится наружу.
Вокруг команды витали плохие флюиды. Во-первых, Кортни была на шестом месяце беременности и в полном гормональном разгаре. Во-вторых…
– Все устали от того, что я принимал наркотики, – говорит Курт, – хотя я их вовсе не принимал, я был на метадоне. Я не мог ничего сделать, кроме как игнорировать это. Все, что я мог сделать, – послать всех. Это моя проблема, и они не должны беспокоиться об этом. Я мог бы показать пальцем на окружающих и сказать им, что они пьяницы, которые купились на истерическую пропаганду против наркотиков, которая шла в Соединенных Штатах со времен Рейгана. Никто не понимает этого, они никогда не делали ничего подобного, поэтому боятся, и это порождало плохие предчувствия.
Не то чтобы Курт и Кортни относились к этому без доли юмора – они регистрировались в отелях как «Мистер и миссис Саймон Ричи», настоящее имя Сида Вишеса.
Gold Mountain наняли пару профессиональных «наблюдателей», чтобы присматривать за Куртом и Кортни. На следующий день после инцидента в Белфасте группа была в Париже на концерте в Le Zenith. Курт вышел из своего гостиничного номера, чтобы раздобыть еды, и заметил одного из охранников, сидящего в комнате прямо напротив их номера, лицом к его открытой двери, просто ожидая, когда Курт попытается уйти.
– За мной следили два громилы, – говорит Курт, – а я пошел перекусить рыбой. Я вообще не искал наркотики. У меня был метадон, я был в порядке. У меня не было абсолютно никакого желания принимать наркотики, но со мной обращались как с гребаным ребенком. Они превращали эту группу во все, чем она не должна была быть на самом деле.
Возмущенные, Курт и Кортни собрали свои вещи, выскользнули из отеля и поселились в другом, до следующего дня никому не говоря, где они находятся.
– Они ели свое дерьмо, и так боялись того, что должно было произойти, – говорит Курт. Еда тоже была проблемой, хотя Курт давно научился возить с собой хлопья и консервы. – В Европе никогда не бывает хорошей еды, – заявляет он, поднимая брови на протяжении всего пути от Парижа до Рима.
– В то время как все думали, что мы плотно сидим на наркотиках, а Кортни впрыскивает лошадиные дозы героина прямо в желудок, – говорит Курт, – на самом деле никто ничего не знал, и все они были такими бесхребетными, боялись прямо спросить нас о чем-либо.
Видя то, что Дэйв, по крайней мере, слушает и не очень осуждает его, Курт рассказал ему, что на самом деле происходит.
